Портрет второй жены (Единственная женщина)

Берсенева Анна

Узнав от охранника, что Ратников уже у себя, он сразу поднялся к нему наверх, чтобы выругать его за лихачество на машине.

– Юра, ты бы хоть на работу ездил по-человечески! – сказал он с порога, но тут же словно споткнулся об Юркин взгляд.

Тот стоял у огромного, во всю стену, окна, перед которым располагался его рабочий стол, и смотрел на вошедшего Сергея с таким отчаянием, какого тот и предположить в нем не мог.

– Юр, что это с тобой? – испуганно спросил он. – Тебе плохо?

– Сам не знаю, Серега. Мне хорошо – и сердце разрывается, хоть в воду головой. – Помолчав,

он объяснил: – Юля звонила. Она, конечно, старается не подавать виду, но я же слышу, у нее слезы в голосе, уже догадывается, что случилось. А что я ей могу сказать, чем успокоить?

В эту минуту, видя Юрино отчаяние, Сергей как-то забыл, что и его собственное отчаяние было связано с тем, о чем говорил сейчас его друг. Поэтому он спросил Юру без всякой задней мысли:

– А может, это все пройдет? Ну, с Лизой? Вы ж с Юлей все-таки столько лет – всю жизнь, считай…

– Не пройдет, – ответил Ратников. – Я долго держался, я же сразу почувствовал, кто она для меня… Думал, будем дружить, – усмехнулся он. – Мне так хотелось ее видеть все время, не мог себя перебороть. Я не жалею, Серега! – сказал он с такой страстью, какую Сергей не мог вспомнить в его голосе. – Но я Юлю жалею…

Сергей молчал. Что он мог сказать?

– Думаешь, на жалости долго можно продержаться? – спросил он наконец.

– Да нет, это я не так сказал. Если бы только жалость! Я забыть не могу, понимаешь? Как бежали тогда с реки, самогон пили – помнишь? И потом, как первый раз с ней – в деревне на сеновале, сухая ромашка в волосах запуталась… Это теперь одни воспоминания, но я их не могу пересилить.

– Воспоминания – конечно, воспоминания, – сказал Сергей. – А все-таки, Юр, вы ведь давно уже с Юлей… врозь живете, и вообще… Ведь все в прошлом, ты сам понимаешь.

Видеть Юрку в таком состоянии было настолько невыносимо, что Сергей, забыв о себе, готов был бросить ему любой спасательный круг. Юра слегка поморщился:

– Ну при чем здесь «врозь»? Я знаю, все так думают: мы отдалились, не заметим, как расстанемся. Это ерунда, Серега! Это же не она мне навязала такую жизнь. Просто так сложилось у нас обоих, и я жил так, и ни разу не сказал ей, что меня хоть что-то не устраивает. А теперь, значит, – извини, дорогая жена, я себе нашел молоденькую девочку, она всегда рядом и смотрит мне в рот? Ведь так это выглядит, каково Юльке это понимать? Я же ненавижу это все – выставки этих девочек сопливых, которыми они друг перед другом хвастаются, как лошадками! А сам…

– Что ж ты делать будешь, Юра? – спросил Сергей, зная, что это для Ратникова всегда было главным: что делать в той или иной ситуации?

– Не знаю. Такой сволочью, как сейчас, я себя никогда еще не чувствовал. Перед Лизой, перед Юлей… Перед собой. Ты же понимаешь, это не то, что к Карине ездить после кабака.

Еще бы не понимать! Сергей вспомнил Лизин светящийся навстречу Юре взгляд – какая уж тут Карина…

– Ладно, Сереж! – Ратников негромко стукнул ладонью по столу. – Разберусь, не маленький. – Лицо его тут же осветилось. – Хотя с ней я себя чувствую именно маленьким, надо же такое! То есть это тоже неправильно я говорю. Ее на все хватает одновременно, понимаешь? С ней всяким можно быть.

Каким ты в состоянии быть, таким и будешь.

Сергей вздрогнул при этих Юриных словах. Он вспомнил, какое чувство вызывала Лиза у него самого, и поразился совпадению, которое сам не мог выразить так точно. Он не хотел больше говорить об этом.

К счастью, Юра тут же спросил его о Звонницком – эта тема волновала последнее время их обоих.

– По-моему, ты все-таки преувеличиваешь, – сказал Ратников. – Ты же сам говоришь: не прослеживается никаких деловых контактов, о которых мы могли бы не знать.

– Я молчу пока, Юра. Как смогу сказать что-то пояснее – скажу. Как он работает, в порядке все?

– Да отлично работает, я очень им доволен. Дотошный, нудный даже, а память, а скорость соображения – как у компьютера, ей-Богу! Он вообще-то золотой человек для дела, не хочется верить в плохое.

– Ну и не верь пока. Все равно уже, не скрывать же от него суть дела, раз он работает.

– Да это и невозможно, я же тебе говорил. Он на ключевом месте, это нереально – скрыть хоть что-нибудь.

– Слушай, Юр, – спросил Псковитин, – а почему ты его вообще на такое место поставил? Что-то я о нем раньше не слышал.

– А я давно о нем знаю, – ответил Ратников. – Еще с тех пор, как…

– Это из тех, Сашкиных? – вдруг догадался Сергей.

– Да. А что?

– Дурак ты, Юрка, вот что! – возмутился Псковитин. – Ты забыл, как ты с ними расстался? Елки-палки, а я-то думал: откуда он взялся, этот Звонницкий?!

– И что ты хочешь сказать? – Лицо у Юры стало напряженным, даже правая рассеченная бровь делала его не чуть удивленным, как обычно, а сердитым. – Пойми, это не те люди, чтобы мстить! Мы с тобой уже привыкли всех подозревать – все правильно, у нас жизнь теперь такая. А это прошлая жизнь, понимаешь? Да, я с этими людьми разошелся, но это моя юность, это вопрос моей души, моих жизненных устремлений, а не проблема экономического шпионажа!

Сергей видел, что Юрка взволновался, что он заводится, и мысленно обругал себя за то, что высказал ему свои подозрения, вместо того чтобы потихоньку проверить эту линию, которая могла быть связана с Юриной «прошлой жизнью».

– Ладно, ладно, – примирительно сказал он. – Будем считать его ангелом. Я еще кое-что проверю для очистки совести – и все.

Юра никогда не спрашивал у Сергея, как он проверяет людей. Знал, что это происходит не через «детектор лжи», и ладно. Он понимал, что у подполковника Псковитина имеется достаточно связей в разных сферах, где работают теперь его бывшие сослуживцы.

– Надолго ты сегодня? – спросил Сергей.

– Нет, часов до пяти посижу.

По той едва заметной счастливой полуулыбке, которая мелькнула на Юрином лице, Сергей понял, что он встретится сегодня с Лизой.

– Юра, – решился он спросить, как ни тяжело дался ему этот вопрос, – ты прости, что я лезу… Ты где теперь живешь, на Котельнической? Ты пойми, я ж не потому…

– Да я понимаю, ну что ты! Я сам не разберусь где. Вроде к ней не переезжал, но почти всегда у нее остаюсь. Не могу я ее на Котельническую привозить, и она чувствует – не хочет, мы даже не заговариваем об этом.