Поручик Державин
Шрифт:
— Где Вацлав?
Комендант развел руками, оглядываясь.
— Только что был здесь… Да вот он! Глядите!
Вдали, в свете факелов, перед строем калмыков гарцевал на боевом коне Вацлав Новак. В ночи раздавался его звонкий высокий голос:
— Слушайте меня, братья! Его величество Петр Третий ведет свое войско на Малыковку. Он наш народный царь! Карает дворян и богатеев, а бедняков-калмыков жалует землей и волей! Вам не придется гнуть спину на баев или работать вместе с мужиками на уральских заводах!
Не веря своим ушам, Державин замер, как громом пораженный.
— Что он говорит? — прошептал он помертвевшими губами, а потом, опомнившись, воскликнул в ярости: — Предатель!
Вацлав оглянулся и, увидев Державина, расхохотался. В этот момент позади крепостной стены послышались ружейные выстрелы, конское ржание, топот и выкрики. Навалившись на тяжелый засов, калмыки открыли ворота, и на плац хлынул поток разношерстного пугачевского войска: казаки с саблями наголо, крестьяне с топорами, башкиры с луками и колчанами стрел.
— Огонь! — скомандовал капитан Круглов.
Грохнула пушка, но ядро, не долетев, лишь раззадорило бунтовщиков. С диким воем они ринулись в Малыковку, сметая все на своем пути. В несколько мгновений был уничтожен крошечный гарнизон. Возле пушки в луже крови лежал сраженный саблей Федор Круглов…
Державин оглянулся на казаков из своего отряда. Бросив оружие, те покорно стояли на коленях возле крепостных ворот в ожидании "ампиратора". На площадь стекался простой народ, бабы несли хлеб-соль. Отовсюду слышались радостные возгласы:
— Дождалися царя-батюшку нашего, Петра Федоровича!
— Он нас не оставит милостью своей!
Напрасно Державин метался на коне от калмыков к казакам и обратно, уговаривая, угрожая, вразумляя… Никто его не слушал. Все глядели на ворота, откуда должен был появиться самозванец.
Вдруг с колокольни церквушки послышался надтреснутый звон. Толпа вздрогнула и заголосила.
— Царь едет! Царь!!!
— Слава отцу нашему!
— Да какой царь? Это Емелька Пугачев!
— Молчи, вражина!
В крепостные ворота торжественно въехал отряд яицких казаков с пылающими факелами в руках. В центре, на вороном коне, в высокой собольей шапке и нарядном кафтане, обшитом золотым галуном, ехал бородатый бровастый мужик, настороженно поглядывая вокруг пронзительными черными глазами, сверкающими в свете факелов.
"Царский эскорт" остановился посреди площади.
— Спаси вас Бог, дети мои! — раздался зычный голос. — Я есмь ваш законный император Петр Федорович! Слушайтесь меня, служите верно, и я отвечу добром за добро. А вашим угнетателям обещаю смерть лютую!
Он еще некоторое время говорил что-то в том же духе; видно, не раз приходилось ему произносить перед народом подобные речи. Но вдруг к нему подъехал щеголеватый
Пугачев поднял лохматые брови, но, разглядев всадника, милостиво спросил, что ему нужно.
— Великий государь! — приложив руку к сердцу, произнес Вацлав. — Боюсь, что не все ваши подданные чистосердечно рады прибытию вашего величества.
— Ты почто клевещешь на мой народ?! — вспыхнул Пугачев. — Кто мне не рад?
Поляк указал перстом на Державина, сидящего на коне в нескольких шагах от самозванца, и воскликнул звонко, отчетливо, чтобы все услышали:
— Вот он! Извольте взглянуть, государь! Сей офицер — вражеский лазутчик Гавриил Державин, подосланный в Малыковку генералом Бибиковым, чтобы захватить ваше величество в плен!
— Иуда! — презрительно бросил Державин. — Клялся в верности, а сам привел супостата!
— Пся крев! — Голос Вацлава дрожал от ненависти. — Клятву верности я давал моей несчастной Польше, которую вы, русские, унизили и подчинили себе. Ты — мой враг во веки веков! Твое место — на виселице!
Звенящая тишина на площади сменилась воинственными возгласами малыковских мужиков:
— Смерть его благородию!
— В петлю его!
Но случилось то, чего никто не ждал. Державин вдруг вонзил шпоры в бока своего коня и, пустив его вскачь, ринулся в распахнутые крепостные ворота.
— Догнать! — рявкнул Пугачев. — Схватить! Живым или мертвым!
Выхватив пику у одного из казаков, "царь" в порыве азарта первым пустился в погоню за дерзким всадником. За ним поскакала его свита. В лунном свете они мчались, как демоны, оглашая волжскую степь диким гиканьем и свистом.
Державин отлично ездил верхом. Хотя он не служил в кавалерии, но с детства привык всему упорно учиться и все делать на совесть. Поэтому и уроки верховой езды в манеже Преображенского полка были усвоены им на высший балл. Улучив момент, он выхватил пистолет и оглянулся. Его глаза встретились со свирепыми глазами Пугачева, который, опередив казаков, мчался за ним, потрясая пикой. Еще мгновение — и пика, посланная его могучей рукой, словно черная молния, промелькнула в воздухе!
Но Бог уберег, смертельное оружие лишь чиркнуло по плечу. Державин сумел удержался в седле, а его конь несся, как ветер, не сбавляя хода. Сгоряча не почувствовав боли, дерзкий поручик снова оглянулся на самозванца и на полном скаку выстрелил.
Конь Пугачева, заржав, кувыркнулся и грянул оземь, подмяв под себя всадника. Прискакавшие казаки спешились, кинулись к своему атаману и принялись вытаскивать его из-под сраженного животного, толкаясь, сквернословя и мешая друг другу. Перекрывая общий гвалт, раздавался визгливый голос Вацлава: