Пощечина
Шрифт:
— Пора спать, — прошептал он.
Они с Сэнди проснулись в шесть, и он сразу же пошел на пляж. Он старался плавать каждое утро, даже зимой, но, если вода была нестерпимо холодной, ограничивался долгой прогулкой по берегу бухты. Сегодня утреннее небо было чистым, залив спокойным, и хотя, когда он первый раз окунулся, у него было такое ощущение, будто он получил удар под дых, уже через минуту, несколькими яростными гребками перенеся свое тело на глубину, он позабыл про холод. Когда он вернулся в дом, Рокко еще спал. Сэнди под какую-то дерьмовую музыку хиппи занималась йогой. Он принял душ, быстро проглотил на завтрак тост с кофе и прошел в комнату сына. Рокко во сне спихнул простыни на край кровати; его тело блестело от пота. Хорошо он пахнет, подумал Гарри. Пахнет невинностью и чистотой.
— Разбуди его. — Сэнди, остановившись у него за спиной, обвила его руками, положив ладони ему на грудь.
Гарри глянул на часы. Еще только семь. Мальчик вполне может поспать еще с полчаса. Гарри покачал головой:
— Рано. Пусть еще поспит.
Он поцеловал жену и спустился в гараж. В это время
Алекс уже открыл мастерскую и возился под капотом «Мицубиси Верада» выпуска 1990-х. Гарри остановил свой полноприводной автомобиль рядом с бензонасосом и посигналил. Алекс обернулся, увидел Гарри, кивнул и продолжал работать. Его грязные синие тренировочные штаны едва держались на его толстой заднице. Из штанов выглядывали черные завитки густой колючей поросли, исчезавшей в расщелине между его ягодицами. Гарри смял бумажный пакет с эмблемой «Макдоналдса», который Рокко запихнул под пассажирское кресло, и, выйдя из машины, прицелился и кинул его в задницу Алекса.
— Что?
Точное попадание.
— Что? — передразнил его Гарри и расхохотался. — Подтяни штаны, осел, — сказал он по-гречески. — Кому приятно смотреть на твою жирную волосатую задницу?
— Они мне велики. — Алекс был не способен составлять сложные предложения. Он продолжал увлеченно копаться в двигателе.
— Ты толстеешь, приятель.
После развода Алекс набрал как минимум двадцать килограммов. В основном по вине его матери. Он переехал в дом родителей, и миссис Кирьяку готовила ему три раза в день. И это не считая жирных обедов во время рабочего дня, которые он брал на вынос в каком-нибудь кафе. А также не считая чипсов и шоколадных батончиков, которыми он перекусывал в перерывах между работой. Не только мама его была виновата. Алексу всегда не хватало честолюбия, а после того, как Ева ушла от него, он перестал следить за собой и постарел. Они с Гарри были ровесники — родились с разницей всего в одну неделю, — но Алекс выглядел лет на десять старше. В нем все еще можно было разглядеть симпатичного юношу, с которым Гарри учился в школе, который был его лучшим другом вот уже более двадцати лет и выступал шафером на его свадьбе, но женщины на него больше не заглядывались.
Задумав купить автомастерскую в Алтоне [46] , Гарри предложил Алексу стать его компаньоном. Тот взял его руку, с гордостью пожал ее; в глазах его друга стояли слезы. Я ведь не бизнесмен, приятель, ответил он, плохой из меня компаньон. Он был прав. Будь Алекс его компаньоном, он давно прибил бы его. Алекс обожал возиться с автомобилями и грузовиками; он был превосходным, добросовестным механиком, но бумажную работу ненавидел и не любил общаться с клиентами. Он терпеть не мог заниматься финансовыми отчетами, сразу зажимался, умолкал, уходил в себя. На Гарри он работал вот уже двадцать лет, и каждый год Гарри давал ему премию и регулярно повышал зарплату. Алекс был благодарен ему, но Гарри был уверен, что, будь он менее справедлив к своему другу, тот все равно не стал бы жаловаться. Из-за этой его малахольности Ева и ушла от мужа. Когда Алекс получил специальность и начал зарабатывать, его родители внесли первый взнос за небольшой домик в Ричмонде [47] , и он регулярно, из года в год, выплачивал кредит. Но даже после рождения ребенка Алекс не задумался о том, чтобы переселиться с семьей в более просторный дом. Гарри полагал, что Алекс спокойно обошелся бы и без женитьбы, если б его родители не боялись остаться без внуков. Он женился из чувства долга — так же, как делал все остальное. Развод друга Гарри ничуть не удивил, и он не винил Еву за то, что она бросила мужа. Алекс никогда не изменится. Его вполне устраивало то, что он имел: у него была своя комната, ему нравилось пить с друзьями, которых он знал тридцать лет, каждые две недели и на православную Пасху он виделся со своими детьми, у него была полноценная работа в мастерской Гарри. Алекс наверняка считал, что жизнь удалась. Возможно, и удалась, думал Гарри, он был избавлен от стрессов. Только это была какая-то завершенная жизнь, которая, казалось, больше ничего не могла предложить его другу.
46
Алтона — пригород Мельбурна, расположен в 13 км к юго-западу от центра деловой части города.
47
Ричмонд — район Мельбурна.
— Тебе надо худеть, старик. Лишние килограммы, что ты набрал, вредят твоему здоровью.
— Ты прав.
— Начал бы ты снова играть в футбол по выходным.
— Непременно, приятель.
— И перестань жрать суррогатное дерьмо из закусочных. Отныне на обед ты ешь только сэндвичи с салатом.
Алекс высунул голову из-под капота и посмотрел на своего друга:
— Черта с два. Какой смысл стараться дожить до старости, если для этого я должен питаться, как кролик? Мне нравятся пироги и гамбургеры.
— Что с двигателем?
— Машина перегрелась. Не могу найти утечку в радиаторе, поэтому проверяю вентилятор.
— Чья машина?
Алекс пожал плечами:
— Не знаю. Кон оформлял заказ.
И тут до него вдруг дошло, что обычно его босс по понедельникам не приезжает так рано в эту мастерскую. Гарри с Сэнди недавно открыли еще одну станцию техобслуживания, в Мурабине [48] , и последние месяцы новый бизнес отнимал у Гарри почти все время.
48
Мурабин — пригород Мельбурна, расположен
Гарри ухмыльнулся, словно видел, как складываются мысли в голове его друга.
Алекс вытер руки, положил полотенце и предложил ему сигарету.
— Так что тебя привело сюда так рано?
Гарри взял сигарету, Алекс дал ему прикурить.
— Хочу с бумагами поработать.
Алекс вскинул брови:
— А что, есть проблемы?
Гарри глянул на дорогу. Машины длинной вереницей медленно ползли в город. Вокруг простирался однообразный равнинный ландшафт пригорода — серый, блеклый, функциональный и унылый. Пляж, находившийся на удалении всего нескольких кварталов, тоже казался мрачным и непривлекательным в сравнении с искрящейся изумрудной полоской моря, разливавшегося сразу же перед его палисадом. Боже, подумал он, как я ненавижу эти гнусные западные окраины.
— Да, пожалуй, — наконец ответил он.
Алекс взял свое полотенце, затушил окурок и вновь занялся двигателем. Это означало, как догадывался Гарри, что разговор окончен. Какого бы мнения ни придерживался Алекс — если таковое у него вообще было, — свои мысли он будет держать при себе.
Гарри молча докурил сигарету и затем прошел в свою контору — небольшую пристройку с односкатной крышей, которую он сложил на скорую руку, когда купил эту мастерскую. Порывшись в шкафу, он нашел бухгалтерские книги, включил радио и сел работать.
Порой, изнывая под грузом забот, Гарри с тоской вспоминал то время, когда он был обычным работягой. В отличие от Алекса он никогда не бредил машинами, зато всегда стремился найти причину поломки того или иного механизма. Его мать — да благословит Господь ее душу, — видя, как он все время что-то пытается починить — сгоревшие тостеры, разрядившиеся аккумуляторы, неисправные игрушки на батарейках, — жила в постоянном страхе, что ее единственное, ее любимое дитя убьет током. Сделай же что-нибудь, кричала она на мужа, останови его, ведь он убьет себя. Заткнись, рычал в ответ отец, оставь ребенка в покое. Хочешь, чтоб он вырос придурошным пусти [49] . Не трогай его. И его отец — да благословит Господь и его несчастную душу — вместо того, чтобы ругать сына, помогал ему исследовать сложный мир электрических схем и проводов, а в один прекрасный день разрешил Гарри ремонтировать их семейный автомобиль. Когда они вдвоем, отец и сын, колдовали над двигателем, между ними возникало единение, в котором матери Гарри не было места. Только на кухне и вообще в доме он чувствовал себя неуютно. Его родители могли неделями не общаться друг с другом, обмениваясь лишь дежурными фразами. Гарри с раннего возраста научился ценить такие периоды затишья. Не выносил он, когда тишина взрывалась и родители изливали друг на друга свою ненависть. Зачинщицей ссоры всегда была мать. Ты — животное, неожиданно заявляла она мужу за ужином. Насильник, дегенерат. Ее муж продолжал молча есть. Ты не знаешь своего отца, доказывала она сыну. Он постоянно таскается по шлюхам, постоянно грешит против Бога и природы. И Гарри ждал того момента, когда отец, не выдержав, поднимется и ударит ее. Он молился, чтобы отец ограничился одним тычком или пощечиной. Иногда тот снимал ремень, и Гарри спешил вмешаться, просил отца прекратить. Но Тассиос Апостолус был сильный мужчина, он отпихивал сына в сторону. Когда-нибудь ты поймешь, говорил он Гарри, что женщины — исчадия ада. Гарри удалялся в свою комнату и, стараясь отвлечься от скандала, чинил свои игрушки, радио или старый черно-белый телевизор, который отдал ему отец. Когда он снова выходил из своей комнаты, отец уже сидел перед телевизором, мать — гладила или шила на кухне. Порой он видел, что блузка на ней разорвана, в уголке ее рта запеклась кровь. Зато они уже не дрались и не орали. Гарри радовался, что в доме вновь воцарилась тишина.
49
Пусти — на греческом сленге «гомосексуалист».
Гарри перекрестился. Помолился за души своих родителей. Они вырастили и выучили его, оставили ему вполне приличный стартовый капитал. В общем, сделали все, что могли, и даже больше.
Теперь у него почти не было времени заниматься ремонтом. Он проверил мобильник: два новых сообщения. Сейчас сам он редко возился с автомобилями, только если это были машины его давних постоянных клиентов. В мастерской в Алтоне заправляли Алекс и Кон, трое работали на него в Хоторне [50] , еще трое — в новом гараже. В Мурабине рядом с мастерской он также открыл круглосуточный магазинчик товаров первой необходимости и нанял персонал из молодежи. А свое время он посвящал главным образом начислению зарплаты, отчислениям в пенсионный фонд, распределению заказов и оформлению поставок. Прежде ему всегда помогала Сэнди, но после рождения Рокко он настоял на том, чтобы она, если хочет, бросила работу. Год она просидела дома, а потом попросилась обратно, на неполный рабочий день. Он удовлетворил ее просьбу, а сам втайне гордился женой. Он любил свой новый дом, ему нравилось жить на побережье — об этом он мечтал с детства, — однако у него не было ни времени, ни желания общаться с богатенькими дамочками, что обитали с ним по соседству. Это все были никчемные женщины, щеголявшие искусственным загаром, нарисованными улыбками и силиконовыми сиськами. Он их не уважал. Они только и делали, что тратили деньги своих мужей на посиделки в кафе и ресторанах, нескончаемые покупки и личных тренеров. Гарри перегнулся на стуле, коснулся дерева. Благодарю тебя, Панагия, молча помолился он. За все благодарю.
50
Хоторн — район Мельбурна, расположен в 6 км к востоку от центра деловой части города.