Пощечина
Шрифт:
Подозрения Сэнди оправдались. Что-то не так было в бухгалтерских книгах. Алекс утверждал, что бизнес не приходит в упадок, что за последний год, наоборот, заказов стало больше. Но на прибыли это не отражалось. Да, из-за драчки на Ближнем Востоке с ценами на бензин началась чехарда, и за последние два года они много средств вложили в переоборудование мастерской, но все это было учтено в сметах. Гарри услышал, как к мастерской подъехал автомобиль Кона. Он закурил, глянул на настенные часы. Циферблат
Он услышал, как Кон поздоровался с Алексом. Увидев в конторе Гарри, парень от удивления остановился как вкопанный:
— Привет, босс.
Придурок сделал себе стрижку, как у английских футболистов: с боков коротко, в середине — заостренный пышный хохол, спереди — светлые пряди.
— Часы нужно протереть… — Гарри обвел взглядом помещение. — Да и вообще убраться здесь не мешало бы.
— Конечно, сегодня же наведу порядок. Как Сэнди? Как малыш?
— Сэнди в порядке, малыш тоже.
— Что привело тебя сюда?
Мобильник Гарри зажужжал и засигналил.
— Ответь.
— Забудь. Бумаги смотрю.
Кон сунул в рот сигарету и улыбнулся. Наглый малый.
— Какие-то проблемы?
— Да. Проблемы. Ты — моя проблема.
Улыбка исчезла с лица Кона, он затеребил сигарету.
— Не понимаю, о чем ты, — нервно произнес он.
Гарри молчал, пристально наблюдая за своим работником.
— Черт возьми, Гарри. Ты хочешь меня уволить? — Голос Кона дрогнул, сорвался, он заплакал. Гарри увидел у бензонасоса Алекса. Какая-то женщина — азиатка, молодая, стильная — вышла из алого автомобиля «Тойота Королла» и огляделась. В руках она сжимала гобеленовую сумочку с узором из розовых и желтых роз. Надменно задрав подбородок, она ждала, когда ее обслужат. Жди сколько угодно, дорогуша, Алексу ты до лампочки. Гарри не поворачивался к Кону, пока тот не перестал всхлипывать.
— Сядь.
Кон немедленно опустился на стул напротив него, вытер глаза и с волнением во взгляде уставился на босса.
— Что-то мне никак не сосчитать, насколько ты меня обул, пусти.Может, сам скажешь?
— Слушай, да, я совершил глупость. Но я все верну, Гарри, честно.
— Так на сколько?
Кон испуганно смотрел на него:
— Не знаю.
— Примерно.
— Двадцать тысяч?
Гарри присвистнул. Хороший ответ. Назови этот выродок цифру ниже, он бы его просто урыл.
— Значит, вдвое больше. Ты мне должен сорок штук.
Кон медленно кивнул. Развел руками:
— У меня нет таких денег, приятель.
— Куда делись?
Гарри знал, на что пошли эти деньги. На дурацкую ипотеку, что Кон выплачивал за дерьмовую квартиру в городе, на новый «пежо», на кокаин, таблетки и ужины для той глупой цацы, на которую он все пытался произвести впечатление. Кретин. На что он надеется?
— Не знаю. Не знаю, куда они делись. — Кон опять заплакал.
Он был
— Еженедельно ты будешь отдавать мне треть своей зарплаты. И с сегодняшнего дня начисляются штрафные санкции. По рукам?
Кон тяжело дышал. Говорить он не мог и поэтому просто кивнул.
— И еще, Кон. Попробуешь сбежать от меня или опять начнешь мухлевать, я сдам тебя в полицию. Но прежде повыбиваю тебе все зубы и засуну тебе в задницу отвертку. Ясно?
Слезы высохли на лице Кона. Он встал.
— Спасибо, Гарри. — Кон протянул ему руку, но Гарри отказался пожать ее:
— Убирайся, иди работай. Я не пожму тебе руку до тех пор, пока ты не расплатишься со мной до последнего цента. Я пожму тебе руку только тогда, когда ты станешь человеком.
На мгновение в глазах парня отразились жгучая ненависть и неприязнь. Он опустил голову:
— Конечно, босс.
Понурившись, он поплелся из конторы, как побитая собака, и приступил к работе рядом с Алексом.
Гарри проверил сообщения. Один его давний клиент, итальянец, просил посмотреть его машину. Поколебавшись, Гарри перезвонил ему и подтвердил, что в одиннадцать часов будет ждать господина Пачоли в Хоторне. В другом сообщении его просили позвонить Уорик Келли. Черт возьми, подумал он, я вполне мог бы убить время до окончания часа пик.
Он позвонил Келли. Трубку взяла ее младшая дочь Анджела.
— Мама дома?
— Как дела, дядя Гарри?
— Нормально. А у тебя, милая? Собираешься в школу?
— Я болею.
— По-настоящему?
— Да, живот болит, — недовольным тоном произнесла девочка, обидевшись на то, что он усомнился в правдивости ее слов.
— Значит, шоколадку не привезу. А то животик разболится еще больше.
Девочка долго не отвечала, и он улыбнулся сам себе.
— А я съем шоколад, когда мне станет лучше.
К телефону подошла Келли:
— Анджела заболела.
— Да, она сказала.
Он услышал, как девочка что-то выговаривает матери.
— Я еду.
Келли жила в квартире на Джилонг-роуд, и через десять минут он уже был там. Когда он позвонил в дверь, Келли разговаривала по телефону. Она впустила его, поцеловала, а сама все это время продолжала говорить по-арабски с кем-то на другом конце провода. Тон у нее был раздраженный, и он сделал вывод, что она беседует с матерью. Он прошел мимо нее в комнату девочки. Анджела, лежа в постели, смотрела по маленькому телевизору какую-то детскую передачу; рядом с ней на подушке лежал розовый плюшевый медвежонок. Дабы убедить его, будто она и в самом деле очень больна, девочка даже не подняла руки в знак приветствия. Он сел рядом с ней, поцеловал ее в макушку.