Пощёчина

Stochastic А.

На его лице появилось умоляющее выражение.

– Прошу тебя не говори Феодоре о том, что случилось сегодня, - прошептал Иоанн и крепко сжал пальцы Мароции.
– Не говори, что я провел здесь всю ночь, что потерял сознание и не ел после рукоположения.

"Я вытащила тебя из монастыря и привезла в Рим не для того, чтобы ты меня расстраивал", - вспомнила Мароция слова Феодоры.

– Обещаю, больше не падать в обморок, - Иоанн прикрыл глаза и вздохнул.
– Просто мне это нужно. Нужных хоть

иногда посты и ночные бдения. Иначе моя душа не находит покоя. Клянусь, обморок не повторится.

– Ты жалеешь, что она привезла тебя в Рим?

Ей показалось его глаза наполнились влагой.

– Нет! Не жалею. Никогда. Рим - это центр мира. Здесь я увидел настоящее чудо. Чудо рождения.

Иоанн и Мароция улыбнулись друг другу. Она ошиблась, это не слезы затмевали его взгляд, в нем горел восторг, как раньше.

– Рим сердце церкви. Щедрое и великодушное, это сердце приняло меня со всеми моими грехами. Я готов всю жизнь доказывать, что достоин возложенной на меня чести.

– Значит, ты хотел бы освободиться от власти Феодоры?

– Как смею я думать о таком?
– воскликнул Иоанн.
– Всякая власть на земле от Бога, и кто противится власти, противится Богу. Когда Феодора забрала меня в Рим, она пожертвовала монастырю, в котором я вырос, земли и золото. Я буду послушен и искренне предан Феодоре, пока я ей не наскучу. Я поклялся в этом Богу.

– По-моему, ты его слишком любишь, - Мароция рассмеялась.

Иоанн улыбнулся в ответ.

– А ты слишком любишь чужака, запертого в подвале замка.

– Если Бог вдохнул любовь в наше сердце, разве смеем мы отказываться от его дара? Разве святой Августин не говорил - возлюби и делай, что хочешь?

***

В последний год у Папы Сергия обострилась желудочная болезнь. Из-за нее он утратил вкус к жизни, редко покидал Латеранский дворец и не участвовал в пирах в замке Ангела. Возможно, именно из-за своей телесной слабости, он начал мечтать о сильном императоре для Рима? Возможно, из-за беспомощности перед болезнью, возненавидел независимый Рим? Как бы там ни было, Папа Сергий изменил многим своим привычкам. Женская красота не радовала его больше. Если верить слухам, за последний год ни одна женщина не согревала его постель. Из-за болезни Папа Сергий стал сентиментален, как никогда прежде. Говорили, у отца всех католиков в Риме и за его пределами подрастало около тридцати детей. Ни к кому из них он никогда не проявлял интереса.

Через десять дней после избрания Иоанна кардиналом дожди прекратились, и Папа Сергий навестил замок Ангела, чтобы обсудить с Феодорой нападение сарацин на монастырь в Субико. За ужином Феодора пила вино, Папа Сергий - воду. Мароция удивилась, когда около полуночи к ней постучал папский слуга и сказал, что понтифик желает взглянуть на своего сына. Вместе с Марфой она разбудила Иоанна. Бог наградил ребенка прекрасным характером и способностями. Он почти никогда не плакал и всегда улыбался. В неполные два года знал наизусть

первые строчки из "отче наш". Отправляя его к Папе Сергию, Мароция надела на Иоанна вышитую золотом парчовую рубашку и такие же маленькие туфли. Феодора всегда заказывала одежду для себя и своих домочадцев у лучших византийских мастеров.

Весь день Мароция провела в тюрьме у Альберика, потому, когда Иоанна забрали в папские покои, она сразу уснула.

Ей приснились реки крови, текущие по двору. Отчасти сон был похож на те сны, что она видела об Альберике, о том, как он сражается. Но на этот раз он не победил, и Мароция проснулась с колотящимся сердцем. За меленьким окном поднималось яркое весеннее солнце. Его невесомые лучи порхали по комнате, касаясь лба спящей служанки Марфы.

Откинув одеяло, Мароция поежилась от холода. Поверх прозрачной рубашки накинула парчовый халат и, повязав его широким золотым поясом, отправилась в покои Папы. Марфа проснулась и зевая побежала за госпожой.

В коридорах свистел сквозняк, на лестницах притаилась тишина. Дверь в покои Папы была приоткрыта. Мароция переступила порог и закричала. Не глядя на мертвых солдат и мертвого Сергия, она упала на колени перед неподвижным телом сына и прижала его к груди. Халат и ночная рубашка Мароции пропитались кровью. Кровь закрывала лицо мальчика, крови было так много, что Мароция не могла увидеть рану, которая принесла смерть ее ребенку. Ее сыну, которому было суждено стать императором Рима и всего мира.

– Господи, помилуй, - пролепетала Марфа и выбежала в коридор. Вскоре в комнате появились стражники, Феодора и Иоанн. Он протянул руку к Мароции, но она отшатнулась.

– Девочка, моя, господи, девочка моя, я не знала. Они поплатятся за свою ошибку, они поплатятся, - Феодора прижала руки к груди.

Но Мароция не понимала ее слов, лишь качала головой и пятилась к стене.

Когда ее лопатки коснулись камня, ребенок в ее руках заплакал.

– Он жив!
– Иоанн первый оказался рядом, схватил Марозию за плечи и встряхнул.
– Твой сын жив!

– Зовите лекаря. Быстро!
– крик Феодоры эхом прокатился по замку.

Он отозвался у Мароции в голове, как удар колокола. Голос матери напугал ее, заставил сжаться и теснее обнять плачущего ребенка.

– Мароция, прошу тебя. Он жив. Пусть его осмотрит лекарь, - Иоанн гладил ее по плечам. Очень скоро его руки тоже покрылись кровью.

– Он такой маленький...
– прошептала Мароция.
– Так много крови...

– Бог не даст ему умереть. Позволь лекарю осмотреть его.

Лекаря, карлика с седой бородой, Мароция знала с детства. Он лечил ее от кашля и вправил перелом, когда она упала с лошади. Сейчас он смотрел на нее и моргал покрасневшими глазами, не обрамленными ресницами.

– Мароция...
– заговорила Феодора.

– Убирайся! Не смей приближаться к моему сыну!