Посидим по-хорошему
Шрифт:
«Государство начинается с семьи…» – писал классик. Поэтому главный удар сегодня наносится именно по традиционной семье, по русской семье. «Мужики – козлы! Бабы – стервы!» – вещают колоритные персонажи из зомбоящика. Юмор, анекдоты, пошлость – льются на классическую консервативную семью. Под ударом белая семья, почувствуйте разницу! Именно белые семьи, многодетные семьи! Шельмуют и оскорбляют белых мужей, отцов. Это происходит не только «у нас», но и «у них». Эта тенденция интернациональная. В РФ мужчины промыслительно лишены возможности материально, жилищно и житейски состояться, вызывая «справедливые» упрёки женщин. Что касается воспитания детей, то и здесь мужчины «не на высоте». И не потому, что не умеют или не хотят, сказывается элементарно нехватка времени. В школе со сверстниками, дети проводят больше времени, а там, как водится, хорошему
Про облик и нрав современных российских женщин можно написать отдельную книгу. Об этом я скромно умолчу, дабы не навлечь на себя гнев прекрасной (?) половины человечества. Про одну из таких женщин я дерзнул написать книгу. Проблема существует и её надо решать. Не мне взвешивать доводы тех и других, я говорю лишь как писатель. Давайте не будем бояться вопросов, которые ставит перед нами сама жизнь.
Посидим по-хорошему
Аномия
Меня в загробном мире знают,
Там много близких, там я свой!
Наступило утро. Весёлые солнечные лучи, проникая сквозь жалюзи, ложились горизонтальными полосками на серую больничную стену. Начинался весенний солнечный день. Город просыпался. Хоть и наступил апрель, но на московских улицах было ещё по-зимнему холодно. По улицам проносились и сигналили машины, люди торопились на работу. Жизнь шла своим чередом. В больничных коридорах суетился и разговаривал медперсонал.
В двухместной палате Катя лежала одна. Минувшей ночью тихо скончалась женщина средних лет, с которой Катя успела подружиться. Она с грустью посмотрела на пустую аккуратно заправленную кровать и закрыла глаза. Катя чуть ли не кожей ощущала черту, разделяющую живых и мёртвых и душу терзал лишь один назойливый вопрос: «Почему всё так несправедливо и неудачно оканчивается?»
Два месяца назад, как гром среди ясного неба, прозвучал неутешительный диагноз – опухоль головного мозга. И теперь, находясь в Москве, в онкологическом центре на Каширке, она подробно вспоминала свою прожитую жизнь. На удивление, своё раннее детство, дошкольные годы, Катя помнила очень хорошо. Возможно, сказывалась атмосфера любви и уважения, царившая в семье Курановых. Родители её не баловали, но всё внимание и забота доставались маленькой Кате, единственному долгожданному ребёнку. Отрочество и юность Катерина Куранова почти не помнила, вернее, старалась не вспоминать. Даже напрягая память, в голове возникали обрывочные, фрагментарные хроники не прожитых в полную силу, не прочувствованных, неосмысленных лет. Этот период жизни ассоциировался с чем-то серым, недобрым, уродливым. Словно холодный осенний дождь закрывал душу плотной пеленой от чего-то светлого, радостного, жизнеутверждающего. На память приходили толпы народа, танки на улицах Москвы, похороны отца, слёзы матери, грустные, заунывные песни Татьяны Булановой и зелёный заношенный пуховик, из которого она в те годы почти не вылезала. Потом был институт, защита диплома, и усердные поиски подходящей работы. Всё это Катерина перенесла стоически. Будучи по натуре оптимисткой, она всегда приходила на помощь друзьям и просто знакомым людям, в какие бы трудные жизненные ситуации они не попадали. Помогала, успокаивала, находила нужные, именно в тот момент, слова, ободряла…, но сейчас! Сейчас она лежала в больничной палате в полном одиночестве, ощущая всем существом холод, пустоту, ужас. Не редкий тревожный сон, не самовнушение, не сказанные прежде другим людям мудрые слова, не могли заставить забыть о суровой реальности, которая неумолимо выступала на первый план. Её томило недовольство собой. Было жаль своей жизни, которая пролетела так быстро и неинтересно. Прежде в ней было желание взять, выхватить из жизни больше, чем она может дать. Но это было прежде. Сейчас Кате хотелось простого человеческого тепла, участия, заботы. Ей вдруг захотелось ощутить рядом крепкое надёжное плечо любимого человека, мужчины, друга. В эту минуту Катя вспомнила осмеянного, оклеветанного и изгнанного ею мужа Игоря. Сейчас она много бы отдала за то, чтобы этот «ленивый», «неперспективный», «бездарный» человек, оказался в этой палате рядом с ней. За два тяжёлых месяца Катя много передумала и переосмыслила. Она стала совсем по-иному смотреть на свою прожитую жизнь, будто проглядела её, и только сейчас спохватилась.
– Молись! Молись! – неожиданно возникли слова у неё в голове, и кровь застучала
– Господи, если ты есть, помоги! По делом мне, значит, я заслужила это, но… – прошептала Катерина и стала вспоминать другие Божьи имена, – Господи, Творец, Вседержитель, Альфа и Омега, помоги мне, я погибаю, спаси меня…
Первый раз в жизни она молилась своими словами, как умела, как чувствовала. Она молилась с закрытыми глазами, а по щекам текли слёзы.
– …Да будет воля твоя… – закончила она молитву и почувствовала, как погружается в глубокий сон.
Открыв глаза, она увидела, что лежит на дне пересохшего каменного колодца, где холодно и жутко. Наверху виден лишь кусочек голубого неба. Вскоре робкий солнечный луч проник в самую глубину колодца и осветил краешек её одежды и серые камни. Но и эта радость была недолгой. Солнце ушло, и Катя опять увидела кусочек синего неба, по которому проплывали белые облака. Она смотрела на него, не отрываясь, пока синева не сменилась чернотой, и не проступили, алмазной россыпью звёзды. Так повторялось много раз – день сменял ночь, а ночь приходила на смену дня. Катя продолжала сидеть на дне колодца и смотреть вверх. Она смотрела с надеждой, вновь увидеть солнце и тело не уставало, и мысли иные не посещали её.
– Солнышко, где же ты? – тихо шептала она.
Вдруг, чья-то тень закрыла кусочек синего неба, послышались тяжёлые шаги, рычание и топот. Катя застыла от ужаса. Сверху к ней тянулись отвратительные пупырчатые щупальца, и чья-то голова то и дело заглядывала в колодец. Она напоминала того, кто, решив немного подурачиться, надел бы на себя большой чёрный мешок, с прорезями для глаз и рта. Щупальца спускались всё ниже и ниже, и достигли уже середины колодца. Их морщинистые пупырчатые окончания аккуратно и медленно ощупывали всё, что попадалось им на пути, каждый каменный выступ на серой стене колодца, каждую впадинку. Катя сжалась от ужаса и легла на самое дно колодца, осматривая окружавшее её пространство, ища хоть что-нибудь, чем можно было бы отбиться от чудовища. Его голова ещё раз заглянула в колодец. Катя закричала. В ответ чудовище смачно облизнулось и заскулило, предвкушая скорую добычу.
Вдруг, там наверху, где было небо, и где виднелась чья-то страшная голова, раздался голос, показавшийся Кате знакомым.
– Не бойся! Я помогу тебе!
Через мгновение наверху послышалось рычание и звуки борьбы. Стены колодца содрогались, и мелкие камешки и песчинки падали на женщину с высоты. На миг всё стихло, и сверху прозвучал родной знакомый голос:
– Как ты, дочка? Я помогу тебе!
Катерина отчётливо увидела лицо отца на фоне синего неба. Но видение продолжалось недолго. И снова наверху послышалось рычание и звуки борьбы.
– Папа! Папа, помоги мне! – закричала Катя и зарыдала.
Когда она успокоилась и пришла в себя, то все звуки стихли. Чудовище исчезло, а над ней было ночное звёздное небо. Через какое-то время Катя услышала шум ветра, чего раньше никогда не было. До появления чудовища, она вообще не слышала вокруг себя никаких звуков и вдруг – ветер! Его гул усиливался. Стены колодца тряслись, из них местами сыпались тонкие струйки песка. Ударил гром, сверкнула молния и звёзды закрыла туча.
– Наверно гроза, – подумала Катя, – Как странно…
Наверху послышался звук трущихся друг о друга тяжёлых камней. Гроза утихла и послышалась музыка. Это были пение и игра на каком-то неведомом музыкальном инструменте одновременно. Звучал хор, а может ещё что-то, но это было прекрасно и торжественно. Эти звуки приводили Катерину в экстаз, одновременно заставляя рыдать. Ей хотелось прыгать, радоваться и даже летать, но кости её вибрировали, и тело не слушалось. Она лежала пластом на каменном дне колодца и смотрела вверх, широко раскрыв глаза. Яркий тёплый свет постепенно заполнял всё колодезное пространство и как бы раздвигал его. Стало легче дышать, в теле появилась лёгкость. Катя пошевелила конечностями и медленно подняла голову. Прекрасные звуки постепенно отступали и вскоре прекратились. Яркий и тёплый свет постепенно растворился. Катя увидела, что каменных стен больше нет, что она находится в гроте и над ней огромное настоящее небо! Рядом с гротом растёт дерево, на котором висят жёлтые спелые плоды, напоминавшие сливы. Неподалёку от дерева стоит ёмкость с дождевой водой. Вдалеке Катя увидела дорогу и фигуру человека, который приближался к ней. Когда человек подошёл ближе, она узнала в нём своего умершего отца. От удивления и радости у неё подкосились ноги. И она опустилась на землю.