Посланец Небес, или Заберите его обратно!
Шрифт:
С другой стороны, быть может, именно это нас и объединяет. Кому, если не фальшивкам, знать цену - настоящему?
19. О ветрах, одуванчиках и нечаянных покупках
*
– Зачем ты это делаешь?
– спросил Шам.
И знаете, я растерялась.
Бывают вещи, которые весьма тяжело объяснить логически. Зачем класть палец в рот зевающему коту? Зачем рисовать на омываемом волнами песке? Или вот, как в данном случае - зачем дуть на одуванчики?
Объяснение "не знаю" было самым честным, но звучало бы до ужаса несолидно.
–
– Ветрам, в смысле.
– Чего?
– поразился Шам. И посмотрел на меня с подозрением и значением: мол, мать, ты там как? Здорова?
И да, объяснение получилось так себе, но Остапа уже несло.
– Вот смотри, - я подняла местный одуван, монструозину размером в половину моей головы.
– Они размножаются семянками, так? Эдакие белые зонтики. А помогает им кто? Ветер. Именно ветер уносит семена, и получается, что ветры как бы ответе за судьбу одуванчика. И это тяжёлая и ответственная работа, так? Ветры, может, и хотели бы позаботиться обо всех, но семянок-то много, таких очень на первый взгляд одинаковых, а ветров - мало, таких очень-очень разных. Так что их нельзя винить, что они не могут проследить за каждым семечком. Вот я и помогаю, как могу. Понимаешь?
Судя по лицу Шама, пока мои одуванчиковые теории не вызывали у него особенного восторга - вестимо, всё ещё пытался понять, что это такое меня покусало. Зато Овита внезапно прониклась (до сих пор поражаюсь тому, какой она в душе ещё ребёнок):
– Господин монах! А вы ведь заклинатель ветров, так?
– Я?!
Шам закатил глаза и снова начал бормотать что-то насчёт самого нелепого на свете колдуна.
– Ну вы ведь оставляете подарки ветрам! Я сама видела, - пояснила Овита.
– Так почему бы вам не попросить их позаботиться о семенах?
Это официально самый странный разговор в моей жизни.
– Это так не работает, - сказала я.
– Видите, сколько на этом поле одуванчиков? Как тут обо всех позаботиться?
Истинная правда: там, где мы остановили наш арендованный фургон и обосновались на привал, одуванчиков было так много, что аж почти до горизонта.
– Жаль, - сказала Овита.
– Это несправедливо как-то. Кто-то вырастет лучше и краше, кто-то - хуже, а кому-то вообще не зацвести. И всё это лишь из-за того, что так подул ветер.
Н-да... стоило бы догадаться, что у неё возникнут такие ассоциации.
– Вечно вы, господин монах, как расскажете - хоть вой, - тут же встрял Джоджи.
– Я всегда говорил: от большого ума - большие проблемы. Сильно умный и себе житья не даёт, и другим тоску создаёт. Думает, и думает, и думает... Росли себе - и пускай растут. Одно слово - бурьян.
Я прикусила губу. Глупо как-то получилось!
– Ладно, - сказал вдруг Шам.
– Я тогда тоже поучаствую.
– В чём?
– Как - в чём? В размножении одуванчиков, - ветер был убийственно серьёзен.
– В их судьбе.
– Правда?
–
– А то!
– Шам ухмыльнулся, и белые крылья раскинулись у него за спиной. А потом он взмыл в небо, и...
Шам... он очень сильный ветер. Холодный, пронизывающий и звонкий, приносящий с собой крохотные краеугольные снежинки, двигающий грозовые облака, поднимающий буруны сердитых волн; он совсем не похож на степные ветра. Конечно, он сбил нас с ног - это очевидно, как же иначе? Но мы быстро об этом забыли, потому что над нами в небо взмыли тысячи тысяч семян.
Казалось, что началась метель. Казалось, что вокруг нас вращается белый пушистый водоворот. А потом Шаму пришло в голову, что можно порадовать нас - танцующими белоснежными парами, и башнями, и драконами (неужели и впрямь где-то водятся?)... Он рисовал и рисовал для нас одуванчиковые картины. И я не помню, как так получилось, что мы хохотали все вместе, что я взвизгивала от восторга, что Овита прыгала от радости, а Джоджи что-то радостно кричал в небеса.
Просто оно иногда случайно получается - счастье.
***
После "одуванчикового инцидента" в нашей группе, путешествующей под лозунгом "безумие, крылья, осёл и мошенничество", установилась милая, но немного неловкая атмосфера. Такое бывает, когда вы вроде как уже совершенно точно не чужие люди (и ветры), но и близкими друг друга считать пока не получается. Не дают сомнения, и жизненный опыт, и невесть-какие-всякие различия... но больше страх, конечно.
Впускать кого-то в сердце всегда страшно. Такие дела.
Вот мы и делали вид, будто ничего не случилось. Смотрели на сменяющие друг друга нескончаемые поля, обменивались вялыми шуточками и останавливались в одинаковых, как под копирку, придорожных трактирах.
"Если так пойдёт дальше, то у меня в крыльях заведутся клопы. Я буду первым в истории ветром с паразитами в крыльях. Как так-то?!" - ворчал Шам.
Я на это понимающе улыбалась, прекрасно понимая: никакой настоящей злости тут и близко нет, это он скорее... по привычке.
И вообще поймала себя на мысли, что, когда контракт закончится, я буду по нему сильно скучать... Впрочем, в следующий момент ловлей мыслей заниматься перестала. Что это ещё такое и откуда взялось?!
Так или иначе, ехали мы, ехали. И, как водится, куда-то да приехали.
*
– Просыпайтесь, господин монах! Да проснитесь же уже! Ну же!
Тихонечко простонав, я оторвала голову от очередной условно чистой подушки и вопросительно уставилась на Джоджи. На язык так и простилось хрестоматийное "ну и хрена ли тебе надо?", но какая-то часть моего мозга успела вовремя проснуться и вспомнить правила поведения монахов.
– Что произошло, господин пророк?
– Овита пропала!