Послание к Филиппийцам
Шрифт:
Было бы естественным для филиппийцев задаться вопросом: смогут ли они когда–нибудь любить так, словно они соединились с сердцем Иисуса? Такое эмоциональное отождествление с Господом кажется невероятным, настолько далеко оно от непостоянства и своенравия, которые нам привычны, известны по опыту. Павел, однако, разговаривает с ними не как с людьми, которым недостает любви и которые должны просить о ней, но как с теми, кто имеет любовь (любовь ваша, ст. 9) и кому надо заставить ее расти. В Послании к Филиппийцам любовь показана как суть нового естества, данного верующему. Лидия стала христианкой не раньше, чем настояла на том, чтобы Павел и его товарищи были гостями в ее доме. Тюремщик стал христианином не раньше, чем начал омывать раны Павла, хотя до этого забил ноги Апостола в колоду (Деян. 16:15,24,33). Когда враждебность людей заставила
Это утверждение о христианине, выраженное разными способами, остается постоянным в Новом Завете. В самом деле, это уникальная черта христианского опыта. Когда Павел в другом месте пишет, что «кто во Христе, тот новая тварь» (2 Кор. 5:17), он учит, что Бог сделал для нас все, что необходимо сделать; когда Петр утверждает, что «от божественной силы Его даровано нам все потребное для жизни и благочестия», здесь звучит та же нота завершенности; и он дополнительно разъясняет, что Божьим обетованием мы становимся «причастниками Божеского естества» (2 Пет. 1:3–4). Оба — и Павел, и Петр — говорят об этом деле Божьем в прошедшем времени: это наше основное наследие как верующих. В нашей земной жизни нам остается доделать то, что Бог уже «заложил». Мы призваны становиться тем, что мы есть.
Это мощный императив (нравственное повеление) христианской этики. Любая другая этическая система призывает нас к дающимся дорогой ценой усилиям, чтобы стать тем, чем мы не являемся. Но в совершенном спасении, завещанном нам во Христе, новое естество уже принадлежит нам, ожидая проявления, готовое к росту, к раскрытию своего потенциала через наше послушание Слову Божьему. Для филиппийцев особенной и непосредственной чертой послушания, как это ясно видел Павел, была любовь: это была та область, в которой благодать Божья уже заметно действовала; и именно в этой области их церковная жизнь начинала подвергаться опасности (ср. 1:27; 2:1–4; 4:1–3).
Что же касается нас, то, вникая в это письмо, мы осознаем, что требование Павла относится и к нам. Мы слишком легко смиряемся со взаимоотношениями, вызывающими сожаление. Мы соглашаемся, что разногласия и споры неизбежны в жизни поместной церкви. Мы терпим — а иногда даже с гордостью — разобщенность видимой церкви. Мы стремимся избегать болезненных саморазоблачений и ничего не делаем для примирения. Мы опасаемся, чтобы переговоры между деноминациями не подвергли каким–то образом риску главную истину благовествования. И при всем этом мы забываем, что самое важное — это истина любви Христовой, самая добрая и могущественная сила, ведущая к обновлению.
4. Истинный рост
Мы спрашиваем, каким образом это семя любви должно возрастать более и более? Ответ: рост любви контролируется и направляется познанием и чувством.
Словарь поможет нам понять смысл слов, используемых здесь Павлом. Слово, переведенное как познание (epignosis), встречается в Новом Завете двадцать раз и всегда относится к познанию дел Божьих, к религиозному, духовному, богословскому знанию (напр. Рим. 1:28; Кол. 2:2). Часто оно предполагает видение самой сути вопроса, понимание его реального существа, как в том случае, когда Павел говорит, что «законом познается грех» (Рим. 3:20, ср. Рим. 10:2). Оно ассоциируется с наставнической работой Святого Духа (Еф. 1:17, ср. Кол. 1:9). Когда это слово относится к христианской жизни и росту, то характеризуется четырьмя чертами. Во–первых, познание есть средство спасения: спасение описывается как «познание истины» (1 Тим. 2:4; 2 Тим. 2:25; 3:7; Евр. 10:26, ср. 2 Пет. 1:3; 2:20). Во–вторых, познание отличает христиан как таковых (Тит. 1:1; 2 Пет. 1:2): христианин — это человек «в познании». В–третьих, познание — это одно из доказательств христианского роста (Кол. 1:10; 2:2; 3:1–10; Фил. 6; 2 Пет. 1:8): стих 2:2 в Послании к Колоссянам особенно близок по смыслу к данному отрывку в Послании к Филиппийцам. В–четвертых, познание — это состояние зрелого христианина (Еф. 4:13).
Мы растем соразмерно нашим знаниям. Без познания спасения не может быть продвижения на пути к зрелости. Если мы не знаем Господа, как можем мы Его любить? И чем лучше мы Его знаем, тем больше любим. Мы можем выразить это следующим образом: когда Павел видит христиан растущими, по мере того как их любовь
«Каждый человек — библейский студент» — это должно быть лозунгом и характеристикой христианина. Но остается одна проблема. Не правда ли, многие люди, похоже, растут в знании, не возрастая при этом как христиане? Развитие разума не сопровождается таким же развитием личности. Именно для того чтобы избежать такой опасности, Павел продолжает далее говорить о любви, возрастающей во всяком чувстве. Это слово (aisthesis) используется здесь единственный раз в Новом Завете, но в Евр. 5:14 обнаруживается очень близкое ему слово, где оно переводится как чувства. Родственный глагол (aisthanomai) утвердился в значении «понимать», «постигать значение чего–либо» (напр. Лк. 9:45). Aisthesis — это «использование способности, дающей человеку возможность принимать моральное решение» [34] . Используя это слово вместе со словом познание, Павел связывает знание истины с применением ее в жизни. Он соединяет два вопроса: «Чему учит Библия?» и «Как эта истина влияет на повседневную жизнь?» Ведь именно это Библия и подразумевает под «знанием»: это не просто упражнение разума; ничто не познается истинно до тех пор, пока не переходит в послушание.
34
Мартин, с. 65.
Итак, познание и чувство — это базис общей задачи христианской жизни и особенно — долга христианской любви. Суть вопроса прекрасно выражена автором гимна:
Я могу любить то, что любишь Ты, И делать то, что стал бы делать Ты [35] .В этом отношении христианская любовь не отличается от любой другой любви: она может либо растратить себя напрасно на нестоящие предметы, либо посвятить себя достойным предметам, но недостойным образом. Иными словами, ей необходимо божественное, дающее свет познание, чтобы знать, что любить, и чувство, чтобы понимать, как любить. Это та любовь, образцом для которой послужила любовь Христа. Такой любви надо учиться по Священному Писанию и применять ее, живя в послушании.
35
И. Хатч, Дыши на меня, Дыхание Божье. — Е. Hatch, Breathe on те, Breath of God.
5. Плод совершенства
Процесс созревания продолжается: семя любви растет, чтобы перерасти в нечто большее. Павел раскрывает перед нами совсем другую жизнь. Она отличается принципами, которыми дорожит (познавая лучшее); она иная по своей внутренней сути (чисты) и во внешнем поведении (непреткновенны); она отличается своим конечным результатом — итоговыми плодами праведности, к которым она постоянно стремится.
Для христианина существует такое понятие, как «высшая жизнь». Тут она описана как лучшее (ст. 10), буквально — «нечто отличающееся». Глагол diaphero (здесь в форме причастия) обычно обозначает и то, что отличается, и то, что выше по качеству. То же выражение, что использовано в Послании к Филиппийцам, встречается в Послании к Римлянам 2:18, где оно подчеркивает, что высшая жизнь — это жизнь в повиновении Божьей воле, выраженной в Слове Божьем. В свете нашего обсуждения слова познание, нет сомнений в том, что это именно та жизнь, которую Павел рекомендует филиппийцам.