Послания Ивана Грозного

Иван IV Грозный

грамоту о перемирии и привести тебя на той грамоте к присяге. Но наш

полномочный посол Михаил Долматович Карпов скончался неизвестно от

чего, а когда его товарищи, наш казначей и наместник Тульский Петр

Иванович Головин и наш дьяк Тарасий-Курбат Григорьев сын Грамотин,

пришли к тебе, то ты пренебрег договором, отказался следовать присяге

твоих послов, предал наших послов бесчестию и насильно посадил их под

стражу, как узников. А отказались

вести с тобою переговоры наши послы

потому, что они, увидя твою надменность, когда ты не встал при

произнесении нашего имени и не спросил о нашем здоровье, не решались

без нашего ведома стерпеть это. Отныне же, как бы надменно ты ни

поступал, мы ни на что не будем отвечать. А вести переговоры с твоими

управителями у себя в доме нашим послам не подобало: при предках твоих

397

никогда так не бывало. Но много говорить об этом здесь нет надобности.

Ты же прислал к нам своего гонца Петра Гарабурду с непристойной

грамотой (Послали к тебе послов своих...Михаила Долматовича Карпова да...Петра

Ивановича Головина...А к нам еси послал гонца своего Петра Гарабурду с бездельною

грамотою.
– Миссии польского гонца Гарабурды в России и русских «великих послов» в

Польше Карпова и Головина проходили параллельно. Гарабурда был отправлен в

Москву в марте 1578 г. (еще до возвращения Крыйского); Карпов и Головин выехали в

мае того же года. Обе миссии относятся уже к тому времени, когда Баторпй,

справившись с оппозицией в Гданьске, решил начать войну на востоке. Именно

поэтому в грамоте, посланной с Гарабурдой, король подчеркнул, что вопрос о Ливонии

остается неурегулированным между обоими государствами (КПМЛ, т. II, № 19).

Именно поэтому он с самого же начала повел себя по отношению к русским послам

так, что Грозный имел все основания обвинять его в «гордости». Послов задержали уже

на границе Литвы, а затем продолжали задерживать в Польше. Карпов, как

впоследствии писал Баторий, «идучп до нас по дорозе вмер» (КПМЛ, т. II, стр. 41;

Гейденштейн, ук. соч., стр. 33), и руководство посольством перешло к Головину. При

приеме послов (в декабре 1578 г.) король сознательно оскорбил царя, не встав при

произнесении его имени и не осведомившись о его здоровье. Головин, подчиняясь

строго установленному московскому дипломатическому ритуалу, отказался вести

переговоры (Гейденштейн, ук. соч.), и пребывание его в Польше затянулось на

неопределенное время (послы были задержаны в литовском городке Мсцибове,

оказавшись фактически на положении арестованных;

король оправдывал этот поступок

тем, что Иван задержал в Москве гонца Гарабурду). Такая затяжка переговоров была в

интересах Батория: в течение всего 1578 г. и в первой половине 1579 г. он готовился к

походу на Русь, собирал наемную армию; в Ливонии его войска уже начали войну и

завоевали Двинск и Венден(ср.: Новодворский, ук. соч., стр. 78 - 86). ), а сам начал

собирать против нас войска из многих земель. А в грамоте, присланной с

Петром Гарабурдой, было написано, чтобы мы отказались от условий,

принятых твоими послами, и составили новый наказ своим послам и

велели им снова договариваться о Ливонской земле. Где же это ведется,

чтобы нарушать скрепленное присягой? Даже если послы совершают что-

нибудь дурное, то и тут не нарушают соглашения, а ждут истечения срока,

установленного договором; послов за их вину наказывают, а что сделано,

не переделывают, нигде не переделывают и присяги на кресте не

нарушают. Не только в христианских государствах не принято нарушать

присягу, как ты захотел сделать (называясь христианским государем, ты

захотел действовать не по-христиански, надругаясь над нашей присягой и

вопреки присяге твоих послов, сделанной за тебя, захотел делать все

сызнова, - это нигде не ведется!), но и в бусурманских [мусульманских]

государствах (Айв бесерменских государьствах тово не ведетца.
– Обвинение Батория

в «бесерменстве» (сочувствии мусульманам) и ненависти к христианам проходит через

все комментируемое послание. Обвинение это имело своим основанием то

обстоятельство, что Баторий до вступления на польский престол был (в качестве

семиградского князя) вассалом: турецкого султана и пользовался его поддержкой в

борьбе за престол. Габсбурги обвиняли Батория в зависимости от султана еще во время

переговоров с Грозным в 1576 г., но в первое время царствования Батория Грозный не

пользовался этим дипломатическим аргументом. Появление этого аргумента в

комментируемом послании связано с попыткой сближения с Габсбургами и папой (см.

выше, стр. 515): целый ряд мест в комментируемом послании дословно совпадает с

398

грамотами, посланными Грозным в 1580 г. императору и папе через гонца Истому

Шевригина (см.: Памятники дипломатических сношений, т. I, стр. 790-793; т. X, стр. 8 -

10). Намеки на «бесерменство», как и обвинение в некоролевском происхождении,