Послания Ивана Грозного

Иван IV Грозный

жаловался царю, что русские послы не сказали ему ни слова (речь идет, очевидно, о

посольстве Головина, - см. выше, прим. 6), «кгды перед маестат наш были возвани», т.

е. «когда были приглашены к нашему величеству» (лат. majestas - величество).

Недовольство этим выражением, обнаруженное Грозным в комментируемом послании,

Баторий (или Замойский) объяснил в своем ответе на него тем, что Грозный не понял

смысла слова «маестат»: «глупе то

и неведоме пишешь: тым прозвищом латинским

значитца моць владзы земское, которого слова звычай пошол от речи посполитое

Римское» (КПМЛ, т. И, стр. 198). В ходе дальнейших дипломатических переговоров

Грозный отверг это обидное для него обвинение в невежестве: «и мы то ведаем:

маистат - государство, а на манстате - государь на государстве, и государь государства

болши: приведут к государю, цно то к его лицу, а приведут к маистату, ино то к

повеленью к государскому приведут, а не к самому государю, ино то уж ниже, да и

хуже» (Памятники дипломатических сношений, т. X, стлб. 223 - 224). Употребляя здесь

401

слово «государство» в смысле «государское величество» Грозный, таким образом,

верно понимает смысл латинского majestas; выражение «привести к величеству»,

действительно, звучало на тогдашнем дипломатическом языке более гордо, чем

«привести к государю» (ср. это же выражение у самого Грозного в переписке со

шведским королем Иоганном III, выше, стр. 144).). Также, когда ты прислал нам

со слугой наших бояр Левой Стремоуховым свою охранную грамоту для

наших послов (а твои паны написали нашим боярам, чтобы мы по этой

охранной грамоте послали своих послов), то эта грамота оказалась

написана не таким образом, как пишутся охранные грамоты для послов:

твоя грамота написана как бы для мелких купцов, проезжающих через твое

государство. На что похоже такое высокомерие? Ты бы даже своему

воеводе Виленскому не написал таких укоров, какие заключены в этой

грамоте (своему ты воеводе Вилснскому так укорнзнено не напишешь, как та грамота

писана.
– После падения Полоцка и Сокола, из Москвы в Литву был отправлен к конце

октября 1579 г. гонец Лев (Леонтий) Стремоухов, - формально не от царя, а от Боярской

думы (в обстановке польского наступления предложение мира со стороны самого

Грозного имело бы унизительный характер). Гонец этот должен был передать

литовским панам просьбу московских бояр - убедить их государя начать мирные

переговоры. В своем ответе, посланном с тем же Стремоуховым, члены литовской рады

обвиняли царя в том,

что он «жадает чужого», в частности - «земли его королевское

милости Лифлянскую и Курлянскую», и отказывались послать послов к русскому

государю, но соглашались принять русских послов, обещая во время их путешествия в

Польшу не вести военных действий (изложение этой грамоты см.: КПМЛ, т. II, стр. 59;

Гейденштейн, ук. соч., стр. 101). Грамота литовской рады не удовлетворила Боярскую

думу, - в ответе на нее, написанном в феврале 1580 г., русские бояре писали: «нинешная

грамота, што есте прислали к нам именуючи опасною грамотою, не по прежнему

обычаю прислано: того наколи не бывало, а издавна вам, папом радам и братии нашей

самым в ведомее, што господара нашого послы и посланники наперёд литовских

послов не хаживали» (КПМЛ, т. II, стр. 61).). Таких укоров мы не слышали ни от

турецкого, ни от иных бусурманских государей. Но мы, всё еще сохраняя

терпение, чтобы не допустить пролития христианской крови, послали к

тебе своего дворянина Григория Афанасьевича Нащокина, а в грамоте

писали тебе, чтобы ты послал к нам своих послов по прежнему обычаю.

Устно же мы передали тебе с этим дворянином, чтобы ты, если не

захочешь послать к нам послов по прежнему обычаю, прислал нам

подобающую охранную грамоту для наших послов, а не такую, какую ты

послал с Левой Стремоуховым, и тогда мы к тебе тотчас же пошлем своих

послов, хотя это и противоречит прежним обычаям, а ты бы дожидался

наших послов в своем государстве. Ты отпустил к нам нашего дворянина

Григория с грамотой кнам, но послать по прежнему обычаю послов не

пожелал. А в своей грамоте ты писал, чтобы мы прислали к тебе своих

послов, и прислал на наших послов охранную грамоту, но указал такой

срок для прибытия послов, что невозможно было поспеть не только

послам, но и гонцу (И ты нашего дворянина Григорья к нам отпустил...а срок еси

учинил нашим послом у себя быти, как невозможно не токмо что послом поспети, ни

гонцу к тому сроку по бывать.
– Гонец Нащокин был отправлен Иваном Грозным к

Баторию в апреле 1580 г.; как и предыдущий гонец, т. е. Стремоухов, он должен был

убедить польского короля начать мирные переговоры (но выступал на этот раз уже

402

прямо от имени царя, а не от бояр). Когда ему не удалось убедить Баторня начать

переговоры первым, он, согласно имевшейся у него инструкции, предложил королю