После долгой разлуки
Шрифт:
— Да… — прошептала Аллегра. Но она не чувствовала, что это будет «начало». Ей казалось, что завтра будет конец. У нее больно перехватило горло, и она, кивнув головой, опустила глаза.
Стефано смотрел, как она поднимается по лестнице, и она спиной ощущала его взгляд, он огнем пронзал ее сердце, ее душу.
Аллегра бросилась наверх бегом.
— Аллегра!
Испуганно вскрикнув, она увидела свою мать, Изабель, шедшую по коридору. Аллегра обернулась назад — Стефано уже не было.
— Что
— Я… я не могла уснуть. — Аллегра, спотыкаясь, направилась в свою спальню, и мать последовала за ней. В комнате, казалось, все изменилось: плюшевые медвежата, старые книги, ее подвенечное платье. Все эти символы ее невинности, ее незнания.
— В чем дело? — спросила Изабель. Ее правильное красивое лицо было суровым. — Ты выглядишь так, будто встретила призрак!
— Ничего не случилось, — быстро соврала Аллегра. — Я не могла заснуть и пошла попить воды.
Изабель, приподняв бровь, окинула взглядом полураздетую дочь, и Аллегра попятилась.
— Ты видела Стефано? — спросила мать, и в тоне ее была какая-то скрытая нотка, от которой у Аллегры мурашки прошли по коже.
— Нет-нет, я…
— Не лги мне, Аллегра. — Изабель приподняла лицо дочери за подбородок. — Ты никогда мне не лгала. Что случилось? — И она добавила жестким голосом: — Неужели волшебная сказка окончилась, моя дорогая дочка?
Аллегра не поняла, что хочет сказать мать, однако ей не понравился ее тон. Но все же она была поймана в ловушку. И ей никто не мог помочь.
— Я видела его, — прошептала она, сморгнув слезы.
— И?..
— И слышала, как он разговаривал с отцом… — Аллегра закрыла глаза, затрясла головой.
Мать нетерпеливо вздохнула.
— И что?
— Это было деловое соглашение. — Слезы хлынули по щекам рекой. — Стефано никогда не любил меня.
Мать с холодной невозмутимостью взглянула на нее.
— Конечно, не любил.
У Аллегры исчезла еще одна иллюзия.
— Ты знала об этом? — Она сама не поняла, почему это ее удивило. Ведь мать никогда не разговаривала с ней по душам, никогда не радовалась ее обществу. И почему бы ей тоже не участвовать в этой грязной сделке? В продаже своей собственной дочери?
— О, Аллегра, ты еще дитя, — устало, без всякого сочувствия, произнесла Изабель. — Конечно, я знала. Твой отец связался со Стефано накануне твоего восемнадцатилетия и предложил заключить этот взаимовыгодный брак. У нас есть большие связи, у него — большие деньги. Именно поэтому он пришел на вечеринку. Именно поэтому мы и устроили ее.
— Чтобы я увидела его?
— Чтобы он увидел тебя, — холодно поправила Изабель. — И решил, подходишь ты ему или нет. И ты оказалась подходящей кандидатурой.
Аллегра
— Я не хочу быть «подходящей»! Я хочу быть любимой!
— Как Золушка? — насмешливо спросила мать. — Или Белоснежка? Жизнь — это не волшебная сказка, Аллегра.
Аллегра отвернулась, закрыв лицо руками.
— Ведь сейчас не Средние века, — произнесла она дрожащим голосом.
— Для таких женщин, как мы, хороший дом, богатство — не так уж и плохо, — мрачно заметила Изабель. — Стефано выглядит приличным мужчиной. Будь благодарна ему за это.
Выглядит, подумала Аллегра. Но кто он есть на самом деле? Она поняла, что вообще не знает его.
В памяти всплыли слова отца: «…мне известна одна женщина в Милане», — и Аллегра внутренне содрогнулась.
— Отец сказал… Стефано говорил… такие вещи…
— Насчет других женщин? — догадалась Изабель, жестко рассмеявшись. — В конце концов ты будешь радоваться этому, — пожав плечами, добавила она.
Глаза Аллегры расширились.
— Никогда!
— Поверь мне, — холодно произнесла Изабель.
Аллегра поняла, что все ее надежды на счастливый брак были лишь наивной детской фантазией. И она улетучилась, как дым. Ее ожидало холодное супружество, лишенное страсти, любви.
Несколько минут назад она сравнивала Стефано с Реттом Батлером, и Аллегра, вспомнив об этом, саркастично рассмеялась.
— Я не сделаю этого.
Раздался звонкий звук пощечины, и Аллегра пошатнулась, схватившись за лицо. Ее никогда не били.
— Аллегра, ты завтравыйдешь замуж.
Аллегра подумала о церкви, о гостях, об угощении, о цветах. Все это было очень дорого.
И еще она подумала о Стефано.
— Мамочка, пожалуйста, — прошептала она, назвав мать ласковым словом, как в детстве, — не принуждай меня.
— Ты не знаешь, о чем ты говоришь! — бросила Изабель. — Что ты будешь делать, Аллегра? Кроме как воспитывать детей, составлять меню обедов и покупать наряды? Скажи, что ты умеешь делать?
Аллегра, побледнев, смотрела на мать.
— Я не хочу быть такой же, как ты, — прошептала она.
— Ха! — Изабель отвернулась, дернув плечом. Аллегра вспомнила о льстивых словах Стефано, о подаренных безделушках и подумала, не было ли это все тщательно продумано. Он купил ее. Как корову, как автомобиль. Как вещь, которую можно использовать.
Его не беспокоило, о чем она думала и мечтала, и он даже не потрудился рассказать ей правду об их знакомстве.
И теперь она знала, что такое быть женщиной.
— Я не сделаю этого, — тихо сказала она, на этот раз без трепета и страха. — Не сделаю.