После предательства
Шрифт:
– Иди, я поговорю с папой и приду, – воркует она, поправляя сыну волосы и разворачивая его в сторону гостиной.
Он еще несколько секунд стоит, принимая решение, а потом все-таки делает первые шаги, оставляя меня с его матерью наедине.
Юля выпрямляется и, прочистив горло, поднимает на меня уставший взгляд. Ее волосы промокли и превратились в беспорядочные кудри, которые она безуспешно пытается пригладить.
– Мой квартиросъемщик… в общем, я затопила соседей, и мы с ним сильно повздорили… В
Она виновато улыбается.
– Если ты не против, мы переночуем у тебя. Завтра я обещаю что-нибудь придумать…
– Хватит, – я провожу ладонью по лицу, надавливая на словно присыпанные мелким песком глаза. – Проходи. Завтра решим.
Она удивленно распахивает рот, и ее поблекший взгляд тут же вспыхивает.
– Спасибо, Демид, ты… – она тянется ко мне, чтобы обнять, но я останавливаю ее.
– Вы, наверное, замерзли. Идите в душ, я посмотрю что-нибудь сухое.
Глава 9
Сменив промокшую одежду на сухую, плетусь на кухню и, пока Литвинова вместе с сыном в ванной, наливаю себе стопку джина и быстро опрокидываю в себя. Будто, черт возьми, это решит проблему в виде бывшей, свалившейся мне на голову на ночь глядя.
Ну или хотя бы снизит раздражение, которое с момента ее появления покалывает в каждом сантиметре моей кожи.
Я задумываюсь над тем, чтобы снять Литвиновой номер и отправить ее туда на такси, но меня останавливает ребенок и позднее время. Какие бы у нас ни были отношения с ней, с моей стороны будет просто по-скотски выставлять их ночью за дверь. К тому же Марку давно пора спать. Поэтому я обещаю себе завтра разобраться с проблемой их жилья, а сегодня все оставить как есть.
Ополоснув стопку, убираю ее на место вместе с початой бутылка алкоголя. Затем открываю холодильник, долго смотрю в него, пытаясь найти в нем что-нибудь для ребенка, но в конце концов закрываю.
Я практически не ем дома, и холодильник почти стерилен, как и большая часть квартиры, в которую за последний год я прихожу только переночевать.
Покачав головой, достаю из кармана спортивок телефон и открываю приложение доставки, но меня останавливают тихие шаги босых ног по паркету.
Я отрываю взгляд от экрана и натыкаюсь на обнаженные длинные ноги, правую Юля кокетливо ставит на носок.
Разумеется, штаны Литвинова предпочла проигнорировать, натянув на себя только мою футболку.
Я знаю, к какому типажу женщин относится моя бывшая. Это акула, которая оттяпает предложенную руку вместе с головой. Поэтому ее находчивость особенно раздражает.
– Марк будет что-нибудь есть? —поднимаю руку с телефоном. – Я закажу доставку.
– Нет, мы перекусили… перед тем как к тебе поехать.
Нахмурив брови, я еще несколько секунд держу телефон перед собой,
– Тогда ложитесь на мою кровать, я посплю на диване в гостиной.
Литвинова закусывает губу и делает шаг к обеденному столу – единственной преграде, отделяющей нас друг от друга.
– Ты можешь лечь с нами, – ее тонкий голос может одурачить кого угодно, но только не меня. – Мне немного неловко, если ты будешь спать на диване. Это… кажется, неудобно?
– Нет, это, кажется, нормально, Юль. Я предпочел бы спать один.
Она медленно кивает и опускает взгляд, заставляя чувствовать себя полным засранцем.
– Не усложняй, пожалуйста. Мы не семейная пара и никогда ею не будем, у нас общий ребенок, но в нашем случае, – я взглядом указываю на пространство между нами, – этого недостаточно.
Она острее прожигает меня своими раскосыми глазами. Они горят кучей эмоций, но я не собираюсь копаться в них.
– Да, я поступила подло. Я бросила тебя в непростой период, но это не значит…
– Непростой период? – перебиваю ее, немного повысив тон. – Юля, иди спать. Я не хочу устраивать ссор.
Литвинова раздраженно перекидывает мокрые волосы на одно плечо.
– А я прошу тебя задуматься о том, что мы еще можем все исправить. Я была молода и наивна, я ошиблась, я понимаю твои чувства и уважаю их, но это все в прошлом, – она поднимает руки в примирительном жесте. – Теперь мы оба другие, и у нас есть замечательный сын, ради которого мы можем постараться все наладить.
Мой взгляд заставляет ее заткнуться, и она закрывает рот, проглотив остаток слов.
– Иди укладывать сына. Завтра мы решим проблему с жильем.
Юля стискивает челюсти, проклиная меня одним только взглядом. Если бы им можно было нанести физическую боль, она бы без рук отвесила мне пощечину.
Но вместо этого она разворачивается и уходит, бросая себе под нос, какой же я упертый баран.
Невесело усмехнувшись, качаю головой и сдавливаю нижнюю губу зубами.
Господи, эта женщина олицетворяет мою худшую сторону. Она каждый раз твердит мне, чтобы я задумался о сыне, но именно о нем я и думаю, когда напоминаю его матери, что между нами ничего быть не может.
Это действительно в первую очередь лучше для ребенка, потому что я не хочу Марку такое же детство, как было у меня.
Вот это вот гребаное заблуждение, что расти лучше в полной семье, настолько, блядь, глупое, что приводит меня в бешенство, стоит только подумать об этом. Ни хера не лучше, если его родители не пылают любовью друг к другу, ну или хотя бы испытывают уважение и понимание. У нас с Юлей нет ни одного пункта, который дал бы надежду на светлое будущее. Так что это заранее провальная мысль – что она якобы может еще что-то исправить.