После свадьбы жили хорошо

Шим Эдуард Юрьевич

— Спаси-и-ибо!.. — нестройно затянули дети, глядя в небо.

— Молодцы! А теперь организованно идем к выходу!

Вся процессия проследовала в двух шагах от Вени, — наголо стриженные унылые мальчишки, до отвращения приглаженные, свежевыстиранные девчонки (таких только в телевизоре показывать), взмокшая, красная воспитательница с растопыренными руками, дед Борис… Последней ковыляла самая маленькая девчонка, пигалица, поправлявшая платье. Платье было велико и съезжало то с одного плеча, то с другого.

Веня проводил их взглядом и потихоньку выбрался из укрытия. Теперь

только бы не заблудиться в этих непролазных кустах, клумбах и цветочном лесу… Ни фига не поймешь. Где забор? Где озерцо? Только что виднелось и вот — исчезло! Веня пробежал несколько шагов по тропинке и нос к носу столкнулся с дедом Борисом.

Дед остановился, моргая подслеповато.

— Отстал?

— Ага! — быстро сказал Веня.

— Иди, а то воспитательница заругает.

— А я не боюсь.

— Ишь ты, — дед наклонился, щурясь. Глаза у него были мокрые, со слезой. — Это ты спрашивал про лаурус нобилис?

— Про чего?

— Лаурус нобилис?

— Я, — сказал Веня.

— Интересуешься, значит?

— Ага. Давйо интересуюсь. То есть не очень давно. Недавно, в общем.

— А феллодендрон амурензе рассмотрел?

— Это который? — сказал Веня. — Вроде заячьей капусты?

— Эх ты, ботаник! — произнес дед с укором и даже обиженно. — Феллодендрон амурензе! Амурский бархат! Прекрасное дерево, пойдем покажу.

Лавируя между кустами, приподнимая веточки, дед Борис зашагал к забору. Там возвышалось единственное разлапистое дерево — то самое, которое Веня посчитал за рябину. Дерево было так себе. Ничего особенного. Листья как желтые перья, грязно-серый ствол, непонятно зачем обвернутый проволочной сеткой.

— Вот! — сказал дед Борис, задравши вверх бороду. — Красавец, верно? Посадил я семечко, думал — не вырастет. А он за пятнадцать лет вон как вымахал! Теперь каждый год цветет.

— А сетка зачем?

— От кошек.

— Зачем от кошек?

— Ну как же, — сказал дед Борис. — Кора ведь нежная, мягонькая! Ты же знаешь, из нее пробку делают. Вот, потрогай! Мягонько? А кошки тут приспособились когти точить.

— У вас и кошки есть?

— Четыре штуки.

— А собака не рвет?

— Ну, что ты. Мирно живут.

Дед отступил на шаг и снова задрал бороду, озирая свое прекрасное дерево. Дед не мог налюбоваться. Веня для приличия тоже полюбовался, а потом зыркнул глазами вокруг. Внизу он увидел крупную, пламенно-красную землянику. Уйма несобранных ягод! Веня быстренько нагнулся (вроде почесаться), сорвал ягоду и пихнул в рот. Тьфу, гадость!.. Земляника была горькая, колючая и пахла отвратительно.

— …и морозов не боится! — приговаривал дед, топчась вокруг дерева. — А прирост какой! Во, смотри, это нынешние веточки. Ты видал?!

— Ага, — сказал Веня.

— Богатырь! Красавец! В ботаническом саду таких нет!..

— Землянику есть нельзя? — спросил Веня.

— Какую? Эту? Нет, она декоративная.

— Чего?

— Ну, для красоты растет. Я же объяснял.

— Замечательное дерево, — сказал Веня. — Я нигде таких не видел, честное слово.

— Правда? — спросил дед и вытер слезящиеся глаза. — Хочешь, я тебе семян дам? Посадишь у вас в санатории. Интересно

же!

— Что вы! — сказал Веня. — У нас вытопчут. Есть несознательные ребята, которые еще не понимают.

— А ты табличку воткни. Напиши: «Феллодендрон амурензе». Объясни, что это пробковое дерево, с Дальнего Востока. Из Амурской тайги, где тигры водятся…

— А оно правда оттуда?

— Вот чудак. Что же я — я шучу? Конечно, оттуда. Самое настоящее.

— И тигры об него когти точат?

— Не знаю, — ухмыльнулся дед. — Может быть. Сейчас я тебе семян нарву…

— Не надо, — сказал Веня. — Не надо. Жалко ведь.

Карась опять мелко забился у него под рубахой, и Веня побоялся, что дед заметит. Веня руками себя обхватил, будто страдая животом. А дед уже нагибал ветку с желтыми перьями; среди перьев пряталась гроздь матово-черных сморщенных ягод, и дед Борис ловил ее неловкими старческими пальцами.

— Бери, бери! — говорил он. — Разве жалко? Что ты! Совсем не жалко, наоборот. Иначе птицы ощиплют.

Он сорвал черную гроздь и протянул Вене. Ягоды были похожи на черемуху, а вся гроздь — совершенно как у рябины.

— Невкусные? — спросил Веня.

— Ягоды-то? Да бог знает, не пробовал. Надо сразу посадить, песочком присыпать сверху. Весной обязательно взойдут.

— Ага, — сказал Веня. — Я так и сделаю.

— Ну, чего тебе еще показать? Хочешь, папоротники посмотрим? Тоже из тайги.

— Да нет, — отказался Веня. — Хватит, наверно. А то, знаете, воспитательница начнет искать. Я лучше пойду. Спасибо вам.

— Я тебя сразу отметил, — сообщил дед Борис. — Вот, думаю, какой парнишка! Латинские названия помнит! Наверно, где-нибудь в кружке занимался?

— В школе.

— Видать, хорошая школа. Ты приходи ко мне, когда сможешь. И других ребят приводи. Ладно?

Дед Борис и Веня очутились на широкой дорожке. Отсюда открывался вид на весь этот странный, необыкновенный участок земли. Отсюда цветов казалось еще больше — голубые, оранжевые, белые лужайки разбросаны были по бокам дорожки. За низенькими цветами стояли высокие. За высокими — еще выше поднимались кусты. Над кустами — деревья. Было похоже на цветные ступени. И еще похоже на школьный хор, когда он выстраивается на сцене и задние ряды выше передних.

А яблонь действительно не было.

Неужто у деда Бориса весь участок — декоративный? Для красоты? Быть не может; никогда Веня декоративных участков не видел. Вон в городском саду понатыканы всякие кустики-цветочки, но ведь это — городской сад, общественный. Понятно, что здесь яблоню не посадишь, и ничего, кроме цветочков, не уцелеет… Вон на железной дороге, у путевых будок, понаделаны круглые одинаковые клумбы, обложенные кирпичом. Опять понятно: эти клумбы так же необходимы, как придорожные фанерные плакаты «Слава труду!» или лозунги, выложенные из щебенки, «Миру — мир!». Чтоб не скучно в окошко глядеть, когда едешь… Вон в деревне своей, у соседей, торчат в палисадниках георгины и «золотые шары». Опять понятное дело: на бросовой земле растут, под заборами, никому не мешают. И польза есть — можно нарезать букет, и продать на станции (это особенно легко в воскресенье)…