После взрыва

Швец Сергей

По щекам командира снова потекли слезы. Все это он понимал и сам, но внутри его буквально разрывало чувство вины. Как будто это он приговорил всех этих людей, из которых теперь варят суп.

Перевернувшись на другой бок, чтобы не встречаться взглядами ни с кем из пленников, он переключился на свой последний сон. Впервые за много лет он так явно увидел родителей. Причем обоих сразу. Хотя был ли это сон? Похоже, что это воспоминание из его детства. Ему тогда было лет двенадцать-тринадцать, не больше. Но каждую деталь он помнил очень хорошо, даже ту

одежду, в которую были одеты мама и папа. На какое-то мгновение он даже перенесся в то далекое время и почувствовал вкус маминого чая, ощутил телом холодную воду из горной речки, полюбовался на зелень, которая обильно произрастала на даче.

Зелень... Сейчас такой цвет практически невозможно встретить. Ну, если только у кого-то из поселенцев не осталось какой-нибудь вещи, окрашенной в зеленый. Из тех ярких цветов, что окружали людей в прошлом, остался только синий - цвет неба, которое к великому счастью, люди не смогли уничтожить, как природу. Более привычным для всех стали желтый и коричневый - цвета пустыни, в которой они живут.

Занятый мыслями, командир не заметил, как провалился в сон. Правда, на этот раз он был точно таким же, как и все остальные за последние годы - просто пустота и тишина. К сожалению, увидеть родителей вновь ему не посчастливилось.

Открыв глаза, он заметил, что в палатке уже достаточно светло. Должно быть утро. Взглянув на свои часы, он с ужасом обнаружил, что они остановились. Значит, он слишком долго пролежал в отрубе. Черт подери! Ведь даже находясь в плену, он ежедневно заводил их. Завода хватало ровно на сутки.

Он вскочил с подстилки с такой скоростью, будто его током ударило. Подчиненные с недоумением уставились на командира.

– Часы остановились!
– закричал он и схватился за голову.
– Что теперь делать?!

Сергей ходил из угла в угол, правда, пока еще не твердой походкой. Периодически его заносило, и он останавливался, пытаясь поймать равновесие. Разведчики сидели, опустив голову.

– А в чем трагедия?
– искренне удивился Игорь.

– Как мы теперь узнаем сколько времени?

– Неужели это так принципиально? Если светло, значит день, темно - ночь. Чего тебе еще надо?

– Как ты не понимаешь, время, это, по сути, единственная единица измерения, которая у нас осталась. Если мы не будем считать часы, дни, недели, месяцы, то просто потеряемся.

– Уже потерялись...

– Да нет же!
– Сергей снял часы с руки и судорожно начал их заводить.
– Черт сколько сейчас? Хотя бы примерно выставить...

В этот момент дверь в клетку открылась, и на проходе показались караульные. Командир пошел им навстречу, отчего охранники напряглись и потянулись к ножам.

– Мужики, вы ведь всегда в одно и то же время приходите. У вас должно быть часы есть?
– с надеждой спросил у них разведчик.

– Есть, - настороженно ответил один из них.

– А сколько сейчас?

– Восемь утра.

– Спасибо тебе большое!
– командир уселся на подстилку и принялся выставлять стрелки.

Завершив настройку, он облегченно вздохнул и только сейчас почувствовал, что очень хочет есть. Идея похлебать супа из человечины уже не вызывала у него такого отторжения, как вчера. Тем более, что его состояние по сравнению со вчерашним днем стало значительно лучше. Дождавшись своей очереди, он взял миску с похлебкой и приступил к трапезе. Караульные не сводили с него глаз до тех пор, пока он не разделался с содержимым посуды. Потом молча собрали миски и удалились.

Теплый суп приятно разливался по внутренностям. Поймав себя на этой мысли, командиру стало невыносимо стыдно. Ладно, если бы он ел просто из-за необходимости. Но он стал получать от этого удовольствие. Были бы жареные ящерицы, другое дело. Вот там действительно еда в удовольствие. А здесь...

– Пес так и не ушел, - оторвал его от душевных терзаний Ашот.
– Периодически скулит за стенкой. Я с ним разговариваю.

– Какой преданный оказался, - удивился командир.

– Да, жаль, что мы его больше не увидим...

Сергей хотел было открыть рот, чтобы возразить разведчику, но не нашелся, что ответить. Что он может сказать, что все будет хорошо? Перед ним же не дети, а серьезные мужчины, которые прекрасно понимают, что хорошо точно уже не будет. И единственное, что они сейчас могут - это надеяться, что в этом проклятом мире еще осталось место для чуда.

Командир окинул взглядом своих парней. А ведь это он виноват в том, что они сейчас сидят здесь. Они доверились, пошли за ним в такое опасное путешествие, а он не смог их защитить. Но самобичеванием делу не поможешь. Нужно подумать о том, как бы отсюда сбежать.

* * *

Заканчивалась четвертая неделя заключения. Считать дни становилось все труднее, так как они абсолютно ничем не отличались друг от друга - трехразовое питание и трехразовый водопой. Даже караульные, которые заносили еду, и те не менялись. Командира все чаще посещала мысль о том, что теперь он прекрасно понимает, как себя чувствуют свиньи, которых готовят на убой. Вернее, животные-то, наверное, ничего и не чувствуют, так как не представляют для чего их откармливают. Но вот он явно ощутил себя скотиной, которая украсит чей-то стол своим мясом.

Дабы не сойти с ума от этого бесконечного дня сурка, Сергей еще на прошлой неделе стал гонять своих парней на предмет физической подготовки. Разведчики начали отжиматься, качать пресс и немного отрабатывать приемы рукопашного боя. Пацаны сначала восприняли идею с явным кисляком на лицах, но потом решили, что это лучше, чем постоянно сидеть на заднице. К тому же командир постоянно рассказывал им о том, что у него есть план побега и для его реализации нужно хорошо подготовиться. Правда, когда подопечные просили посвятить их в подробности, командир уходил от разговора. Потому как никакого плана у него на самом деле не было. Он говорил это просто, чтобы поднять настроение своим парням. И это работало. Пока.