Последнее незаконченное дело
Шрифт:
– Я и не думала говорить с вами в таком ключе, – Глэдис отстранилась от письменного стола и навалилась на спинку кресла. – За это мои пациенты платят пятьдесят долларов в час. Хотя большинство из них и вовсе не нуждаются в моей помощи, в отличие от вас.
Ее поза, интонации и то, какую тему она затронула, все это раздражало Джима. Однако он, не подавая вида, продолжил:
– Мой напарник уже допросил
– Знаете, когда мне было одиннадцать, – перебила его женщина, – я потеряла обоих родителей. Они погибли в результате несчастного случая.
– Сочувствую, – процедил Никсон. – Но вы не ответили на мой вопрос.
– Поверьте, Джим, каждый человек рано или поздно проходит через это, – Глэдис будто не слышала его. – Все люди смертны. А те, кто нам дороже остальных, кажется, всегда уходят до срока. Так что мне известно, что происходит с вами сейчас.
– Да, бросьте! – криво усмехнулся детектив. – Вы ничего не знаете.
Пустыми глазами он смотрел на собеседницу.
– Ну, кое-что я все же знаю, – самоуверенно возразила психоаналитик. Ее тон был серьезен и холоден. – Например, что вы, Никсон, по натуре своей очень сильный человек.
– Да неужели?! – с издевкой спросил Джим.
Он обрел твердое намерение уйти прочь, а женщина, игнорируя его комментарий, продолжила:
– И, как у любого сильного человека, слабостей у вас немного, – она оторвала свой взгляд от детектива, отошла от стола и, скрестив руки на груди, расположилась у окна. – Но вся проблема в том, что чем меньше у человека слабостей, тем сильнее они влияют на эмоциональное состояние.
Глэдис бросила на детектива тяжелый взгляд. В один миг он почувствовал, как остатки сил покинули его. Джим ощущал себя провинившимся ребенком, уличенным в своем проступке. Обрывки незаконченных фраз, мыслей, оправданий лихорадочно метались в его голове.
– Я должен найти убийцу, – полушепотом проговорил он, не столько для Глэдис, сколько для самого себя.
– А дальше что? – женщина обрушила свой вопрос как лавину, явно намереваясь раздавить и без того полуживого детектива.
– Не знаю, – стиснув зубы, ответил Джим.
Он старался не смотреть на психоаналитика.
– Да ладно, Джим? –
Этот вопрос не требовал ответа. И возражать что-либо по этому поводу было бессмысленно. Джим уже попрощался мысленно со всем, что связывало его с окружающей реальностью. Он был словно пассажир, ожидающий своего поезда на платформе. У него осталось лишь одно важное незаконченное дело. То, что должно стать последним.
Еле передвигая ватные ноги, мужчина подошел к кушетке и сел, обхватив голову руками. Казалось, что он уже выбрал путь, по которому следовал до сих пор. Но слова Глэдис заставили его задуматься, что подвигло его на этот выбор. Его пугала неопределенность безнадежного будущего, наступившая так внезапно и против его воли. Некоторая часть его разума, отказывающаяся принимать его нежелание жить дальше без Синти, боролась в нем с отчаянием, тоской и чувством вины.
– Это бессмысленно, Джим, – произнесла Виннер спустя некоторое время, подходя ближе. В ее голосе не было ни самолюбования, ни назиданий, только горечь и грусть. – Вы не будете вместе. Это прозвучит банально, но нет жизни после смерти. По крайней мене, никому еще не удалось доказать обратное. Сейчас ты хотя бы можешь помнить и тосковать по ней. Но после…
Женщина не договорила, но этого и не требовалось. Никсон понял, что она пыталась донести до него. Он и сам думал об этом.
Четверть часа ушла у Джима на то, чтобы прийти в себя. Он все еще был растерян и сильно жалел, что не отправил Миуру вместо себя. Как бы там ни было, его цель все еще не была достигнута.
– Что на счет Ники Уилсон? – спросил он, с трудом поднимаясь на ноги.
Женщина, до этого момента записывающая что-то в журнале, удивленно посмотрела на детектива.
– Вам ли не знать, что у нас врачей, как и у вас, существуют свои правила. Я не могу предоставить информацию, представляющую собой врачебную тайну, а также личную информацию о пациентах частному лицу, – строго произнесла она. – Сделайте официальный запрос.
Конец ознакомительного фрагмента.