Последнему - кость
Шрифт:
Во дворе залаяла Манька.
– Мам, тетка Галька идет.
– Какая? – спросила из соседней комнаты мать.
– Смирниха.
– Приехала, никак? – Мать пошла встречать гостью.
Галина Степановна, мать Светки Смирновой, полная рыжеволосая женщина, заполнила дом высоким громким голосом.
– Привет, подруга! Ну, как поживаешь?.. Да, на праздники приехала. Решила, вот, тебя навестить... А это Лешка? Ты смотри, какой вымахал! И не узнаешь!.. Ну, как учишься? Небось одни двойки?
– Эту четверть хорошо закончил, учительница похвалила, – похвасталась за него мать.
– Моя тоже хорошо учится, отличница.
Глаза матери радостно заблестели.
– Сейчас я грибков маринованных наберу, сальца нарежу... – заметалась она.
– Да сядь, поговорим сначала, водка никуда от нас не денется.
– А чего там, за столом и поговорим... Порфиров! – позвала она мужа.
Налили и Алексею. Пил как воду – привык уже. А потом отламывал маленькие кусочки хлеба, долго мял пальцами и проглатывал шершавые шарики, слушая разговор старших.
Мать, выпив, оживилась.
– Ой, Галь, ты прям вылитая Алла Пугачева!
Смирнова благосклонно улыбнулась и кивнула головой, подражая певице.
– Представляешь, захожу в райцентре в ресторан, заказываю покушать, сто грамм коньяка, жду. Смотрю, вся кухня вывалила, уставилась на меня. Официантка принесла заказ и спрашивает: «Извините, вы не Алла Борисовна?» Не хватало, чтобы Аллочка по таким забегаловкам ходила! За кого они принимают ее?! – наигранно возмущалась Смирнова, чисто по-женски, основываясь только на схожести рыжих шевелюр и одинаковом количестве лишних килограммов, помогала известной певице нести бремя популярности. – Тоже мне, ресторан! Вот в Германии!.. – Она после развода с мужем работала три года вольнонаемной, парикмахером, в группе советских войск в ГДР и любила при каждом удобном и неудобном случае напомнить об этом.
Лешка с интересом слушал о незнакомой, недосягаемой загранице, о речных пароходах, на которых сейчас работала Светкина мать, о Черном море, куда после профилактического ремонта отправится ее судно, о мужиках из экипажа, от которых отбоя нет. Выпив полрюмки, выделенные отцом, Лешка мечтал о других городах и странах, о том, как когда-нибудь побывает там.
– Ну, а вы чего молчите? Рассказывайте, как живете! – закончила Галина Степановна.
– А что мы? – грустно ответила мать. – Живем – и все.
– Райкин мужик завтра работает, не знаешь? – спросила вдруг Смирнова.
Райка, младшая сестра матери, работала фельдшером в леспромхозе, а ее муж – электриком.
– Не знаешь, отец? – переадресовала мать вопрос.
– Вроде с утра должен дежурить.
– А зачем он тебе?
– Да так... починить кое-что надо...
Зачем она спрашивала о муже тетки Райки – Алексеи узнал на следующий день. С утра опять валил мокрый снег, и, чтобы не сидеть дома, Лешка пошел к родне посмотреть телевизор. Порфировский телевизор не работал уже месяца три, надо было везти в райцентр, чтобы поменяли кинескоп, но когда были деньги, не до телевизора было: каждый день такое кино в доме – хоть зрителей выноси. Родственники жили богато: мотоцикл с коляской, цветной телевизор, новая полированная мебель во всех комнатах, ковры на стенах, хрусталь в серванте. И еды у них всегда было навалом, и всякая, даже магазинные колбаса и сыр. Лешка старался приходить к ним в гости так, чтобы попасть за стол.
В сенях послышался знакомый голос. Светкина мать заглянула в комнату, поздоровалась с детьми и ушла с хозяйкой на кухню. Алексей обратил внимание, что у Смирнихи заискивающее выражение лица, она все время теребила носовой платочек, как делает и ее дочь Светка перед контрольной или сочинением. Вскоре тетка Райка вернулась в комнату и достала из тумбочки, набитой лекарствами, две металлические коробки, в которых позвякивали инструменты, потом еще раз пришла за ватой и пузырьками с какой-то жидкостью. Слышно было, как хлопком закрыли дверь на кухню.
Сергей почему-то перестал болоболить, завертел головой, наблюдая за матерью, к чему-то прислушался, когда она заперлась с гостьей. В глазах его появился необычный огонек. Двоюродный брат пересел на пол, шепотом предложил Алексею:
– Пойдем в игру поиграем.
– Сейчас, досмотрим.
– Пойдем, не пожалеешь, – выдохнул ему на ухо Сергей.
Лешка нехотя последовал за братом в соседнюю комнату. Игра была слишком детской, о чем и было сказано хозяину.
– Подожди, я тебе такое покажу-у!.. – многозначительно потянул Сергей.
В комнату заглянула сестра, и он принялся объяснять правила игры. Лешка слушал вполуха, но изображал повышенное внимание, поняв, что сестра пришла шпионить. Когда она вернулась к телевизору, Сергей прошептал:
– Иди за мной, но тихо-тихо.
Выкрашенная белой краской дверь имела в верхней половине две стеклянные вставки, закрытые изнутри цветастыми занавесками. У планки, разделявшей стекла, где сходились занавески, внизу образовались узкие треугольные щели. Через правую Лешка увидел широкую спину склонившейся над столом тетки Райки.
– Шире, – произнесла она.
И тут Алексей заметил, как сбоку от тетки шевельнулась нога, согнутая в колене, отклонилась в сторону, открывая толстое белое бедро. Тетка наклонялась и выпрямлялась, бедро открывалось больше или меньше, несколько раз видны были светло-рыжие курчавые волосики. Глухой стон заставил Лешку перевести взгляд дальше. Сперва подумал, что рот завязан полотенцем, но потом разглядел, что полотенце было вставлено, как кляп, и придерживалось рукой Смирнихи. Концы его иногда дергались.
Тетка Райка отошла в сторону – и Лешка увидел все.
Кончик его языка медленно перемещался по верхней пересохшей губе, потом спрятался, сдавленный губами, и помог протолкнуть в глотку свербящий комок воздуха. Рядом хрипло дышал двоюродный брат.
– Ага, а я расскажу маме!.. – послышался сзади шепот.
Лешка вздрогнул обернулся. Двоюродная сестра улыбалась ехидно: дотронешься – закричит. Сережка расплющил указательным пальцем нос и губы, умоляя молчать.
– Тихо! – шептал он, увлекая сестру за собой, – Что я тебе дам!.. У тебя такого-никогда не было!