Последние годы Сталина. Эпоха возрождения
Шрифт:
«И вот по этому письму, — продолжал свою мысль Хрущев, — было создано дело врачей… которые допускались до лечения самого Сталина, например Смирнов лечил Сталина…»
Хрущев вдохновенно, беззастенчиво и нагло импровизировал: «И вот достаточно было такого письма Сталину (?), как Сталин сразу этому поверил. Ему следствие не нужно было… Он сказал — и их арестовали. Он сказал — Смирнову надеть кандалы…» [61] .
Хрущев опять лгал, и лишь единицы из слушавших его знали, что никто на Ефима Ивановича «кандалы» не надевал! В связи с ревизией министерства правительственной комиссией 9 декабря 1952 года министра здравоохранения Е.И. Смирнова перевели «вновь в военное ведомство
61
3десь и далее цит по: Мухин Ю.Убийство Сталина и Берии. М., 2002. С. 648-650.
«Вот здесь делегат съезда Игнатьев, — делает вставку в будущийдоклад Никита, — которому Сталин сказал: если не добьетесь признания у этих людей, то с вас будет голова снята». Автор клеветы придумал удачный аргумент. Последняя фраза, отмечается в варианте уже опубликованного доклада, вызвала «шум возмущения в зале».
Прожженный мастер интриги сразу поспешил усилить эффект от сказанного в сознании одураченных партийных функционеров и продолжил: «Сталин сам вызывал следователя, инструктировал его, указывая методы следствия, а методы были единственные — бить, бить и бить. Через некоторое время после ареста врачей мы, члены Политбюро, получили протоколы с признанием врачей. После рассылки протоколов Сталин говорил нам: «Вы слепцы, котята, что будет без меня — погибнет страна…»
В таком примитивно-гротескном виде Хрущев представил обстоятельства дела на XX съезде партии. Если свести высказанное Хрущевым к краткой формулировке, то он обвинил Сталина в том, что тот поверил «клевете» на невиновных людей и лично заставил следователя применить незаконные методы, чтобы добиться признательных показаний..Но обратим внимание, что одновременно Хрущев вывел из-под удараминистра МГБ Игнатьева, присутствующего в зале.
Между тем существует еще один документ. Это воспоминания Хрущева, написанные много лет спустя. «Однажды, — диктовал Хрущев, — Сталин пригласил нас к себе в Кремль и зачитал письмо. Некая Тимашук сообщала, что работает в медицинской лаборатории и была на Валдае, когда умер Жданов. Она писала, что Жданов умер потому, что врачи лечили его неправильно: ему делали такие процедуры, которые неминуемо должны были привести к смерти, и это делалось преднамеренно…(курсив мой. Хрущев намеренно извращает смысл докладной Тимашук. — К.Р.).
Одним словом, врачи были арестованы… Когда мы сходились не за столом Президиума и обменивались между собой мнениями, то больше всего возмущались письмом, полученным от Конева… Письмо, которое прислал Конев, клеймило не только тех, которые уже были «выявлены», но толкало Сталина на расширение круга подозреваемых…»
Из сказанного видно, что, помимо «письма» врача-кардиолога, в деле врачей фигурировало еще и письмо маршала Конева, но важно не это. Хрущев продолжает: «Начались допросы «виновных». Я лично слышал, как Сталин не раззвонил Игнатьеву… Он (Сталин) требовал от Игнатьева: несчастных врачей надо бить и бить, лупить нещадно, заковывать их в кандалы…»
Распаляя старческое воображение, мысль, высказанную на XX съезде: «методы были единственные — бить, бить и бить», теперь Хрущев превращает в якобы принадлежащее Сталину требование «бить, лупить нещадно, заковывать их в кандалы». Очевидно, что со сцены исчез мифический «следователь», и в расследовании дела врачей более определенно обозначилась роль министра МГБ.
Но Хрущев неосмотрительно проговорился. Из сказанного им неизбежен вывод, что если в присутствии Хрущева с Игнатьевым якобы «не раз» были разговоры по телефону относительно расследования дела, то это не случайность,
Тогда какую? Да самую прямую. Напомним, что назначение Игнатьева 9 августа 1951 года на пост министра было инициировано именно Хрущевым, как секретарем ЦК по кадрам и куратором МГБ. И покровитель дает Игнатьеву характеристику: «Это был крайне больной, мягкого характера, вдумчивый, располагающий к себе человек… Я к нему относился очень хорошо…»
На момент ареста первого врача — Егорова (18 октября 1952 года) креатура Хрущева Игнатьев руководил карательным ведомством уже более 14 месяцев. Возможно, что министр был действительно «мягкого характера, вдумчивый человек». Поскольку сразу после вступления в должность на совещании в МГБ Игнатьев довольно сдержанно сформулировал свое кредо.
Сотрудник следственной части подполковник Федоров писал 24 марта 1953 года в рапорте, направленном Берии: «бывший министр госбезопасности Игнатьев… сказал, что «нужно снять белые перчатки» и « с соблюдением осторожности» прибегнуть к избиениям арестованных… Товарищ Игнатьев дал понять, что по этому поводу имеются указания свыше. Вскоре во внутренней тюрьме было оборудовано отдельное помещение для избиения…»
То есть при Абакумове такие методы следствия не применялись, ими начали пользоваться только с появлением в МГБ Игнатьева. Причем бить в первую очередь стали именно арестованных людей Абакумова. Напомним, Сталин дать такого указания Игнатьеву не мог физически. Как указано выше, на следующий день после назначения министра МГБ Вождь на полгода уехал в отпускв Абхазию.
«Снять белые перчатки» своему ставленнику предложил не кто иной, как сам Хрущев. Конечно, не следует обвинять Хрущева в садистских комплексах. Все значительно проще. Для подтверждения действенности его кадровой политики и эффективности кураторства им органов безопасности Хрущеву нужны были реальные результаты. Поэтому именно он требовал от своего выдвиженца и послушного исполнителя: « бить, лупить нещадно, заковывать… в кандалы» подследственных.
Давно известно, что, объясняя поступки других людей, человек прежде всего основывается на личном опыте. И, выступая на июльскомПленуме ЦК в 1953 году, Хрущев так объяснял логику работников МВД: «Конечно, если деньги платят, то нужно что-то делать. А если проступков нет, а начальство спрашивает: ты, сукин сын, работаешь? Если нет, так надо сделать».
Такая импульсивная агрессивность карьериста была характерной чертой именно самого Хрущева. Стенограмма сохранила свидетельство, что еще в январе 1936 года (еще за год до 37-го!) он с «неудовольствием констатировал: «Арестовано только 308 человек… 308 для нашей Московской организации — это мало».
И 14 августа 1937 года он требовал: «Нужно уничтожать этих негодяев… нужно, чтобы не дрогнула рука, нужно переступить через трупы врагана благо народа». Результатом стало то, что в Москве «…к началу 1938 г… были репрессированы фактически все секретари МК и МГК (38 из 41), большинство секретарей райкомов и горкомов (136 из 146)…»
В воспоминаниях современника отмечается, что, когда подобную практику Хрущев стал позже осуществлять на Украине, Сталин гневно написал ему: «Остановись, дурак!» Впрочем, напомним и то, что именно Хрущев не убоялся пообещать на заседании Организации Объединенных Наций «показать кузькину мать» самим американцам — и для усиления веса своих угроз, сняв обувь, принялся лупить подошвой по трибуне!
Итак, повторим: «делом врачей» Сталин в 1952-1953 гг. напрямую не занимался! Более того, в 1951-1952 гг. был резко сокращен поток рапортов, поступавший из МГБ и МВД в ЦК. Они шли Хрущеву, Маленкову, Берии и Булганину. Так, последний доклад «О рассмотрении Особым Совещанием при МВД следственных дел на 112 человек 14 июля 1950 года» поступил Сталину летом этого же года.