Последние ратники. Бросок волка
Шрифт:
— Что тут творится? — упавшим голосом прошептал мелкий.
— Видимо, государственный переворот, — Никодим подобрал с земли топор на длинной рукояти. — Возьми себе вон тот щит. О! И арбалет подбери.
— Чего?
— Самострел, говорю, хватай. Сумку с болтами вон с того жмура сними. Да не тяни ты её, всё равно он тяжелее тебя, не поднимешь. Расстегни ремень на перевязи.
— А что мы собираемся делать? — проверив, не сломан ли спусковой механизм, перехваченным горлом осведомился сопляк. — Тоже что-то там… государственно переворачивать?
— Твоя, путчист, главная задача — меня
— Да как разберёшься, коль свои на своих попёрли? Кто теперь наши, кто — нет?
Никодим кисло хмыкнул.
— Знаешь, что зачастую важнее всего в битве?
Малой почему-то тоже хмыкнул. И совершенно непонятно было — то ли над Никодимом насмехнулся, то ли сам над собой. Заострять на этом внимание «ромей» не стал.
— Важнее всего правильно определить, кто пытается тебя укокошить. Скорее всего, это и есть враг.
— А если нет?
— Да какая разница? Дашь ему себя прирезать, и что-то кому-то доказывать станет уже поздно.
ХХХ
Звуки рукопашной наплывали постепенно. В переходах всё чаще стали встречаться посечённые, но ещё живые ратники. Одни выли и загребали ногами землю, другие молча провожали странный дуэт из черноризца и соплежуя пустыми взглядами. Малец дёрганными движениями нацеливал арбалет с одного раненого на другого, явно опасаясь, что кто-то из них вполне может оказаться ещё в силах напасть на крадущихся чужаков. Резонно рассудив, что от такого надёжного помощника и сам может в любую секунду схлопотать стрелу в брюхо, Никодим велел пацану развернуться к нему спиной и прикрывать тылы.
Именно поэтому, вынырнув из-за очередного поворота, он увидел Светлого первым.
На человека, лихо и кроваво берущего на копьё преграды на пути к своей августейшей цели, князь сейчас походил меньше всего. Прижатый к какой-то двери, он отмахивался от трёх наседавших ратников. В особенностях местной экипировки Никодим разбирался не особенно, но даже его беглый взгляд профана определил, что атаковали первое лицо государства свои же. Хотя… Чему было удивляться, если по разные стороны баррикад оказались родные мать с сыном?
И, кстати, совсем непохоже было, что неделями планировавший нападение на двор своей родительницы Святослав успел к этому штурму как следует подготовиться. Был он в белой рубахе, уже изрядно посечённой и окровавленной, а его по идее застигнутые врасплох противники — напротив — рубились в полной амуниции, словно готовые хоть сейчас пуститься в дальний поход.
В любом случае, не похоже было, что кому-то требуется помощь в удерживании спятившего самодержца в узде. Справлялись с ним и без посторонней помощи. Оставалось лишь бочком проскользнуть мимо затухающей баталии и поискать менее популярные среди местных головорезов туристические маршруты к выходу из княжеских покоев. Даже сам Светлый, похоже, не особенно препятствовал такому развитию событий. Он бросил на черноризца мимолётный взгляд, по которому было понятно, что вновь прибывшего самодержец совершенно определённо узнал, и помощи от него точно не ждёт.
Странно, но примерно к такому же выводу пришёл и четвёртый гридень. Не участвоваший в баталии. Скорее всего по
Во-первых, раненый мечник переоценил свои силы. Во-вторых, неверно оценил возможности ряженого монаха. Клинок свистнул у самого носа Никодима, пустив холодок по волосам и чиркнув по каменной стене. Потерявший от неожиданности равновесие воин слишком глубоко качнулся вслед за мечом — и тут же сам всем телом грянулся о кладку, после чего медленно сполз по ней вниз. А «ромей», цедя сквозь зубы ругательства, вырвал из его спины топор.
— Что-то я не понял, мы на чьей стороне?
Пацан ошалело переводил тупое рыло арбалета со Светлого на его гонителей.
— Ах ты… — зло выдохнул один из трёх наседавших на князя гридней, бросаясь в сторону новоприбывших. И дико взвыл в следующий миг. Так и не дождавшись ответа, малец, видимо, решил воспользоваться советом Никодима: кто нападает, тот и враг. Сухо щёлкнул самострел, и болт сшиб бородача на землю. Начисто пробив кольчугу где-то в области солнечного сплетения.
Похоже, объяснять остальным поединщикам, кто тут на чьей стороне, стало окончательно поздно.
Оставшиеся двое гридней княгини, словно не заметив, что численность их отряда сократили в два раза, переглянулись и разделились. Один продолжил наседать на князя, второй — уже куда более осторожно — пошёл в сторону возникшего из ниоткуда двойного недоразумения.
Или, может, объясниться никогда не поздно?
— Послушай, уважаемый… — Никодим постарался взять топорище одной рукой таким образом, чтобы стало понятно — давать волю оружию в его намерения не входит. — Мы не желали этого досадного недопонимания. На самом деле мы на одной стороне.
— Ты?!
В тусклый зал, куда набилась куча старательно режущего друг друга народа, вело три хода. Один загораживал спиной Святослав. Из другого вышли Никодим с пацаном. А третий находился под самым потолком, и вела к нему высокая каменная лестница. На верхней площадке которой сейчас стояла и зло пялилась на черноризца тощая оглобля. Та самая, что отправила в лучший мир боярина Клина и едва не пустила в погоню за ним и Никодима.
Змей. Сегодня он натянул на свою рожу какой-то респиратор, но не узнать этот скучающий скелет было сложно.
— Да когда ж ты сдохнешь?! — рявкнул Кощей. И, как царевна лягушка из сказки, широко махнул рукавом. Только полетели из него, конечно, вовсе не белые лебеди. Времени анализировать, чем на сей раз решил порадовать своих оппонентов отравитель, не было. Никодим просто метнулся в сторону, подставляясь под свистнувшую в затхлом воздухе неприятность. Вернее, две неприятности. Одна из них — узкий, как спица, стилет — звякнул о вовремя подставленный топор и отлетел в сторону. Зато второй врубился чётко в плечо.