Последний аккорд
Шрифт:
— Ты преувеличиваешь.
— Нет. Я делаю ошибки. Мной часто управляют эмоции, и от этого мне страшно. Ты веришь в меня, но напрасно. Я бреду наугад в темноте…
— Дорога найдётся.
— Да, но какая? И успею ли я в итоге? А что будет, если нет?
— Не нужно об этом думать сейчас, — ласково сказала Белль и обняла его за шею. — Какая бы ни была дорога, помни, что главное не забывать, как вернуться домой.
Ночью ему снова снился странный сон с крышей, только уже не было Адама, шагающего по самому краю. Вместо него, свесив ноги вниз, сидели Альберт и Коль. Коль вертела
— Папа? — удивлённо округлила глаза Колетт. — Зачем тебе трость?
Она говорила неестественно медленно.
— Ты снова хромаешь? — нахмурился Альберт.
Он говорил неестественно быстро.
— Сам не знаю, — ответил Голд своим обычным голосом и уставился на трость. — Может быть, мне так хочется.
— Хромать? — недоверчиво спросил сын.
— А тебе хочется пить? — огрызнулся Румпель и сел на свободное место между ними. — Упасть с крыши не боишься?
— Пить весело. А упасть боишься ты.
— Эта крыша настоящая?
— Это сон, — безразлично сказала Коль. — Сны вообще не настоящие.
— Я бы не стал с тобой спорить, если бы не получил подтверждения обратному, — возразил Голд. — То есть у вас нет ни малейшего представления, что это за крыша?
— Ни малейшего! — хохотнул Альберт. — Но мы очень высоко.
— А вот и нет! Мне всё ясно видно! — не согласилась Коль. — Мы не высоко. Не умрём, если спрыгнем.
— С ума сошла?! Да тут сотни метров!
— А я вижу только туман, — рассеянно сказал Голд.
Дети посмотрели на него с искренним изумлением и ничего не сказали по этому поводу.
— Пожалуй, мне пора, — протянула Коль и бросила трубочку вниз. — Туман рассеется, папа.
— Да, — выпалил Альберт и кинул бутылку туда же. — Главное не нагнать нового.
— Куда вы? — расстроился Румпель, наблюдая, как они поднимаются, отряхиваются и поворачиваются к нему спиной, чтобы уйти.
— Подальше отсюда, — ответил сын. — Здесь нам делать нечего.
— Как и тебе, — улыбнулась дочь. — Мы подождём тебя снаружи.
— Снаружи — это где? — бессильно крикнул Румпель, но они уже растворились в тумане. — Снаружи…
Он подумал, что ему стоит выбросить трость туда же, куда полетели трубочка и бутылка, но всё же удержался, а проснувшись, подумал, что не зря, потому что его нога снова разболелась. Недостаточно, чтобы изменить планы, но достаточно, чтобы прихватить трость с собой.
В Бостон они с Крисом прилетели чётко по расписанию, в семь часов утра. Заехали в отель, позавтракали и к девяти собрались к Альберту. Но на Фултон-стрит Голд поехал один, потому что Крис договорился встретиться с каким-то крысоводом, но пообещал, что придёт ещё до десяти. Голд чувствовал себя
— Привет, папа, — весело поприветствовал он и нахмурился, совсем как во сне. — Что у тебя с ногой?
— Привет, сынок, — Голд шагнул внутрь и заключил сына в объятья. — Что-то расшалилась, но всё хорошо.
Раздеваясь в прихожей, он оглядывался по сторонам, замечая перемены. Здесь и в гостиной аккуратно лежали детские вещи: посуда, игрушки, что-то из одежды.
— Да ты, должно быть, шутишь! — воскликнул Голд и затем прошептал: — Они здесь?
— Да, папа. Они здесь, — спокойно ответил Альберт. — Но это временно. Эрни я выгнал в отель на несколько недель, пока мы не переедем.
— Куда?
— Я купил дом. Точнее, половину дома. А Лори — вторую половину дома. Вот.
Он достал телефон и показал ему фотографию городского дома в викторианском стиле, которых ещё немало было на юго-востоке города.
— И вы будете жить каждый на своей половине?
— Ну да. Что-то вроде того. Так лучше для Ори.
— Как скажешь, — сказал Голд, прохромал в сторону кухни и сел за стол.
— Я думал, что ты пойдёшь с Крисом, — тут у Ала сработал сигнал на телефоне, и он поспешил его выключить. — Мне придётся отвлечься. Я должен покормить Ори.
— Разумеется. А где Лорен?
— У неё возникло срочное дело, но она скоро приедет.
Альберт приготовил бутылочку, а потом сходил в свою комнату за ребёнком. С ним он вернулся назад, обращался с ним так бережно и осторожно, будто тот мог с минуты на минуту рассыпаться, но ко многому он уже приноровился и всё делал уверенно. Альберт устроился с сыном на кухне и позволил Голду как следует рассмотреть младенца, уже подросшего, но всё ещё неокрепшего, маленького и хрупкого. Черты лица ещё были довольно расплывчаты, зато глаза обрели свой окончательный цвет. Тёмные, карие глаза мистера Голда.
— Белль сильно пожалеет, что не приехала, — усмехнулся Голд. — Ори. Он очень милый.
— Да, он хороший, — улыбнулся Ал. — Это всё очень странно.
— Привыкнешь.
— Само собой, — он закончил с кормлением и прижал малыша к груди. — Наверное, я уже привык. Мне сложно представить, что его нет.
— Да… — кивнул Голд. — Ты завтракал? Может, я могу приготовить тебе завтрак?
— Вообще-то ты у меня в гостях, и это я должен у тебя спрашивать. Нет, не нужно.
— Пытаюсь помочь. Но если ты не против, то я приготовлю чай.
— Совсем не против.
Голд занялся чаем, а Альберт тихо говорил с Ори, пока тот не срыгнул ему на плечо.
— Я сейчас. Не хочешь…
— Давай, — с готовностью согласился Голд. — Не бойся: я его не съем.
Альберт улыбнулся, посмотрел на него нарочито подозрительно, засмеялся и снова скрылся в своей комнате. Голд смотрел на внука, едва веря в происходящее, но он был настоящим, живым, и сейчас его маленькие глазки медленно закрывались в полудрёме. Он постарался дышать медленнее и тише, не желая тревожить, и всё вокруг стихло, а потому он чуть не зашипел от неожиданности, когда с резким звуком ключ повернулся в замке и в квартиру вошла Лорен.