Последний аккорд
Шрифт:
Уже во вторник Крис снова попытался прогулять школу. Голд оставил его у входа, как и всегда, отъехал и припарковался дальше по улице. Не прошло и двадцати минут, как Крис вышел с территории школы, надвинув капюшон на глаза, спрятав руки в карманах куртки, и быстрым шагом направился в сторону ближайшей остановки. Голд нагнал его, когда парень только-только свернул на Коламбус-авеню.
— Позволь спросить, — раздражённо произнёс запыхавшийся Голд, — куда ты собрался?!
— Неважно, — буркнул Крис и покраснел то ли от стыда, то ли от гнева. — Почему ты ещё здесь?
—
— Отпусти меня. Это очень важно.
— Важнее школы?
— Да.
— Тогда расскажи мне, и я помогу. Даже подвезу тебя.
— Нет, — решил Крис. — Я вернусь в школу.
Голд бы предпочёл, чтобы Крис сделал другой выбор, поделился с ним, но юноша вернулся к занятиям, а он ещё час просидел в машине возле школы, чтобы в этом убедиться.
В среду всё повторилось, но на этот раз Крис действовал умнее и ушёл с занятий немного позже, о чём мисс Бауэр тут же сообщила Голду. В назначенное время Голд всё же приехал к школе, и Крис как ни в чём не бывало ждал его у входа, не зная, что отцу уже известно о его поступке.
— Как прошёл день? — натянуто улыбаясь, спросил Румпель. — Слышал, что стены школы снова стали для тебя чересчур тесными?
— Мисс Бауэр… — прошипел Крис.
— Сейчас речь не о мисс Бауэр! Что с тобой происходит?
— Со мной всё в порядке.
— Ложь!
— Что тебе от меня нужно?! — вдруг ощетинился Кристофер. — Я сделал всё, о чём ты просил меня! Я решил проблемы! Я сделал всё так, как тебе нужно!
— Думаешь, что мне это нужно? Что я для себя стараюсь?! — разозлился Голд. — Нет, милый мой! Это нужно тебе!
— Думаешь?! А ради чего? Чтобы потом поступить в университет и найти работу? Жить так, как все? Делать то, что от меня ожидают? Но ведь всё не так! Всё не может быть так хорошо и замечательно! И если ты можешь притворяться, что всё хорошо, когда хуже быть не может, то я не могу!
— Прости…
Сломленный странным чувством вины, Крис был агрессивен, когда говорил это, и извинения Голда никак не вписывались в его ожидания.
— Можно я пойду домой? — успокоившись, спросил он. — Я хочу домой.
— Иди, — коротко бросил Голд, и когда сын, поражённый его сговорчивостью, остался на месте, повысил голос: — Уходи! Всё!
— Пап, я…
— Да иди же, иди!
Крис печально на него посмотрел и послушался. Удаляясь, он несколько раз оборачивался, будто ждал, что отец его остановит, но тот был безучастен.
Голд с тяжёлым сердцем поехал на работу. Без Криса было уже непривычно и грустно, но ему требовалось время, чтобы всё обдумать. С сыном творилось что-то ужасное, и он имел обоснованные подозрения насчёт его друга Пола, но пока не знал, как ему себя вести, чтобы сын сам поделился с ним своими проблемами. Тут требовалось чувства такта, железные нервы и доверительная нежность, на которые Голд не был способен в данный момент. Он был так раздражён, что в принципе сомневался в своей способности вести нормальный диалог с кем бы то ни было.
Добравшись до офиса, Голд заперся в своём кабинете и велел мисс Хейл ни с кем его не соединять и никого не пускать
— Мисс Хейл, — процедил Голд, — я же просил…
— Просили, — нервно кивнула Джиллин. — Но он не примет отказа.
— Кто?
— Я, — за спиной Джиллин возник Ричард Брэдфорд.
— Оставьте нас, Джиллин, — вздохнул Голд. — Спасибо.
Джиллин ещё раз нервно кивнула, дежурно улыбнулась и ушла, а Ричард, не дожидаясь официального приглашения, прошёл в кабинет и сел напротив мистера Голда, исподлобья взирающего на него.
— Ты не в духе, — заметил Ричард. — Что стряслось?
— Зачем ты пришёл?
— Сразу к делу, как и всегда. И дело есть, но оно подождёт. Так что случилось с тобой?
— Я бы, может, и поделился, если бы сам что-то знал, — скривился Голд. — Так что воздержусь.
— Как скажешь, — неохотно согласился Брэдфорд. — В пятницу мой юбилей. Я хотел лично тебя пригласить на свой праздник жизни. Или смерти. Семьдесят лет всё-таки исполняется не каждый день и не всем.
— Это верно. Но я не уверен, что смогу прийти. Извини.
— Не извиню, — ухмыльнулся Рик. — Ты просто обязан прийти и помочь мне это пережить. Разумеется, вместе с миссис Голд.
— Неужели всё так ужасно? — невольно улыбнулся Голд.
— Я родился в ирландской семье на день Святого Патрика, — не без иронии продолжил Рик. — Что может быть ужасней и прекрасней, чем это!
— Ясно. Но я всё же не уверен, что мой ответ изменится. Семнадцатого день рождения моего сына.
— Которого?
— Старшего.
— Да, я его помню. Будете праздновать?
— Да, — поёжился Голд. — То есть нет. Всё сейчас очень сложно. В общем, я приду, если смогу, но не удивляйся, если меня всё же не будет. По рукам?
— По рукам, — Ричард пожал ему руку. — Я рад и этому.
Потом он болтал о своём ужасно прекрасном или прекрасно ужасном празднике, а Голд думал об Адаме, которому семнадцатого марта должно было исполниться двадцать шесть лет. Холодный весенний вечер, в который Адам появился на свет, едва не лишив жизни свою мать, нельзя было назвать приятным и радостным, но за все прошедшие годы сам этот день стал одним из любимых и ожидаемых в году, а теперь ему снова стало страшно и тоскливо, хотелось поговорить об этом с женой, но первым затронуть тему он почему-то не решался. Они с Белль в последнее время в основном говорили о Крисе, но Адам всегда незримо присутствовал между ними.
— Адам не будет праздновать свой День рождения, — сообщила Белль в четверг ночью, когда они готовились ко сну.
— Почему? — спросил Голд, удивлённый тем, как внезапно она об этом заговорила и моментом, который для этого выбрала.
— Не сказал, — неопределённо дёрнула плечами Белль. — Он ничего мне не говорит.
— Но вы же о чём-то говорите?
— Мы говорим о разном, но никогда о нём самом.
— Очень жаль.
— Я работаю над этим, — Белль подняла руку в успокоительном жесте. — Ещё я думаю, что мы должны поехать на юбилей Ричарда.