Последний аккорд
Шрифт:
Голд мог, потому что когда-то давно проходил через подобное, но его опыт совершенно ему не помогал. Он не знал, что ему делать и что говорить, а потому просто сел поближе к Ричарду, готовый выслушать всё, что тот захочет ему сказать.
— Я любил её, Руперт, — как-то жалобно проговорил Рик. — Я любил её больше жизни. Я никого и никогда так не любил, как её. А теперь всё внутри выжжено… Почему она мне не доверилась? Почему она ушла?
— Потому что испытывала те же чувства, — просто ответил Голд. — Самые страшные ошибки люди совершают из-за любви. Жертвуя собой, мы никогда не задумываемся о том, какую боль наши жертвы причиняют тем, кого мы
Он мрачно подумал, что это справедливо не только для Рене, но и для него самого.
— Я не могу её простить при всём моём желании, — вздохнул Ричард и вытер глаза. — Не могу, потому что не знаю, за что мне её прощать. Я бы хотел её ненавидеть, но это невозможно. Скажи, что мне делать дальше?
— Жить, — ответил Голд, понимая, что друг действительно растерян. — Открыть «Новые горизонты», стать отцом, строить жизнь с женщиной, которая ждёт тебя внизу и очень за тебя переживает. Не разбивай ей сердце, преследуя призраков прошлого. Хотя именно я посоветовал этим самым призракам прийти к тебе.
— И спасибо тебе за это, — удивил его Ричард. — Я ни за что не оставлю Риту, не думай. Я сделал ей предложение.
— Да, я заметил.
— Свадьба тридцать первого мая.
— Совсем скоро.
— Да, — Брэдфорд слабо улыбнулся. — Будешь моим шафером?
— Я? — искренне изумился Голд. — Ты уверен?
— Да.
— Почту за честь, — с сомнением произнёс Голд. — Постараюсь тебя не подвести.
— Не подведёшь, — заверил Ричард и задал другой вопрос: — А моим адвокатом?
— Им я не переставал быть.
— Рад слышать, — Ричард налил себе выпить, предложил и Голду, но тот отказался. — А почему ты здесь, кстати?
— Это подождёт. И я совсем ненадолго зашёл.
— Почему?
— Улетаю в отпуск до четвёртого.
— Да, тебе это нужно.
— Просто необходимо.
— Куда отправишься?
— В Париж, — ответил Голд и внезапно осознал, что нуждается в этом коротком путешествии гораздо сильнее, чем ему казалось. — Он меня уже заждался.
========== Закрытое окно ==========
— Аккуратнее, Румпель! Как варвар!
— Так нормально?
— По-моему, слишком. Да не пихай ты! Быстрее не войдёт.
— Ну, извините! — раздраженно проворчал Голд. — Я похож на торговца френч-догами?
— Очевидно, что нет, — насмешливо фыркнула Белль. — Но это не значит, что нужно быть таким грубым.
— Он просто встал не с той ноги, мам, — сонно сказал Крис. — И вообще… Почему бы нам не пойти куда-нибудь позавтракать вместо того, чтобы доедать вчерашнее?
— Потому что у нас сломан холодильник, — буркнул Голд. — А эти сосиски явно лежать не будут.
— Надо было взять меньше, — вздохнула Белль, — но что уж теперь… Поставлю чайник.
— А почему холодильник сломан? — спросил Крис. — Его нельзя починить?
— Мы в прошлый раз приезжали ненадолго и почти им не пользовались, — пожал плечами Голд. — Не было времени его чинить.
— Хотя мы приезжали для того, чтобы привести это место в порядок, — усмехнулась Белль. — Здесь было не очень уютно.
— А мне нравилось…
В прошлый раз они приезжали всего на четыре дня, кое-что отремонтировали, частично заменили мебель, постелили в гостиной новый ковер, оборудовали свой чердак кроватью, маленьким столом и полками, повесили на стену морской пейзаж, написанный малоизвестным художником из Марселя, купили посуду и обновили на кухне всю технику, за исключением того самого злополучного холодильника.
— Но теперь его придётся
— Не волнуйся, — улыбнулся Голд и поставил перед ним тарелку с двумя френч-догами. — Я этим займусь.
— Ты не пойдёшь с нами? — удивился Крис.
Белль, которая в этот момент как раз разливала чай, тоже отвлеклась и вопросительно посмотрела на мужа.
— Я устал, и у меня болит нога. Наверное, из-за погоды, — пояснил Голд. — Так что я останусь здесь, буду лежать на диване и запивать вином бутерброды с ветчиной.
За завтраком им нужно было расправиться с яйцами, сосисками и булочками, но ещё оставалась большая упаковка ветчины и целый батон хлеба. Он снова подумал, зачем они купили так много еды, но тут же вспомнил ночь прибытия, мрачное тёмное небо, грозу, пробки, из-за которых они два часа добирались домой из аэропорта, и то, как они бежали под проливным дождём по улице Мон-Сени и, мокрые и уставшие, заглянули в маленький круглосуточный магазинчик с раздражающей мигающей вывеской, чтобы купить чай…
— Сходить тебе за вином? — предложила Белль.
— Там осталась бутылка с прошлого раза, — ответил Румпель и откусил большой кусок от своего френч-дога. — Мне хватит.
— Как скажешь.
Когда после завтрака Белль и Крис отправились на прогулку, он всё же немного жалел, что не пошёл с ними, но очень скоро смирился и занялся делами: ему нужно было слегка прибраться, вызвать мастера, проверить почту, сообщить месье Маруани, что они приехали и ещё ряд мелочей. Это отняло у него два с половиной часа, и то только потому, что мастер слишком долго возился с холодильником и несколько раз посоветовал купить новый.
— Будто я не знаю, что нужен новый, — проворчал Голд, когда мастер ушёл. — Итак… Чем мне заняться дальше?
Ему ничего не оставалось, как перейти ко второй части плана на день, состоявшей из бутылки вина, бутербродов и парочки газет. Газет он не нашёл и был вынужден довольствоваться одной из книг, которые Белль давно купила, поставила на полку на чердачке, но не нашла времени пролистать. На час или более, пока хватало вина и бутербродов, Румпель погрузился в чтение: вспоминал язык, загибал уголки страниц, на которых встречал непонятные ему выражения, и улыбался, представляя в какое негодование придёт Белль, когда увидит это безобразие. Расправившись с вином и скрошив остатки хлеба крысе, он принялся бродить по квартире, открыл окно и по лесенке спустился на крышу навеса, который месье Маруани построил года два назад и превратил в маленькую террасу. В больших городах люди всё чаще сооружали подобные конструкции, стараясь привнести в свою жизнь как можно больше удобств, обустраивали площадки со столиками, чтобы сидеть вечером с чашкой чая, разбивали сады прямо на крышах. Потому Париж утопал в зелени, но сейчас, в конце апреля, зелени было мало, и Голд любовался голыми стенами, в который раз размышляя о том, какое это прекрасное место для жизни. Он подумал, что когда они с Белль совсем состарятся и будут не так привязаны к Нью-Йорку, то, возможно, переберутся сюда доживать свой век. Он ещё не делился с ней этим, хотя именно она когда-то навела его на эту мысль. Постояв немного, он забрался назад, полистал книгу, а потом разомлевший и расслабленный задремал. И проспал до самого вечера, когда после очень долгой прогулки вернулись Белль и Крис. Они принесли ужин и купили ещё вина. Белль накрывала на стол, а Крис вертелся рядом и первый заметил, что Голд проснулся.