Последний аккорд
Шрифт:
Этой ночью Белль спала особенно крепко, но ей всегда хорошо спалось в Париже, всегда удавалось расслабиться и отдохнуть душой. И сейчас, когда он водрузил поднос на тумбочку и тихо её позвал, она не услышала. Лаской ему очень скоро удалось её разбудить, и вот, блаженно потянувшись, она повернулась к нему, сонно захлопала ресницами и улыбнулась.
— Просыпайся, красавица, — широко улыбнулся Голд и легко поцеловал её в губы. — С Днём рождения.
— Спасибо, — она прильнула к нему, обхватила руками за шею и медленно покрыла поцелуями лицо, положила голову ему на плечо и вдруг заметила поднос: —
— Определённо, это он, — подтвердил Голд. — Решил следовать твоим традициям.
— Всем моим традициям? — промурлыкала она, намекая на то, что обычно следовало за вишнёвым пирогом в его условные дни рождения.
— Вторую часть я планировал оставить на ночь, — нежно сказал он, — но Крис решил ушел и…
— Значит, у тебя нет выбора, — заключила Белль и потянула его на себя. — Иди ко мне.
— Могу я раздеться?
— Потом. Обещаю, что позже помогу тебе с этим, — не согласилась жена. — А сейчас просто иди ко мне и обними меня. Вот так…
Он растянулся на постели возле неё и бережно прижал к себе.
— Я люблю тебя, — прошептала Белль. — До бесконечности.
— И я люблю тебя, — ответил Голд. — До бесконечности и дальше.
Всё произошло стихийно. В какой-то момент их невинные объятия совершенно утратили невинность. Белль выполнила своё обещание и позаботилась о его одежде, небрежно сбросив её на пол: только белая рубашка осталась на краю кровати и слилась с белой простыней. Сердце забилось чаще, ласки становились всё медленнее и сладостнее. Горячие губы обжигали кожу, сладкие губы, которые хотелось целовать снова и снова, пока было можно, пока были только они и ничего больше, и само время подчинялось их воле. Голд закрыл глаза, зарылся лицом в длинные спутанные волосы и почувствовал, как Белль, обнимая, вцепилась ногтями ему в спину и уткнулась в плечо, сдерживая стоны. Она тонула в его любви и топила его в своей, и вместе они проваливались глубоко-глубоко, за линию горизонта, туда, где вещный мир терял свои черты. А потом всё вернулось: они, смятая постель, вишнёвый пирог и парижское солнце, пробивающееся в комнату сквозь жалюзи, такое тёплое и ласковое, что хотелось выйти и погреться в его лучах. Так они бы и поступили, если бы желание остаться в постели не победило в гонке желаний. Голд ощутил вкус вишни. Белль заставила его попробовать кусочек своего пирога, а потом ещё один, пока он не замотал головой в знак протеста, а потом, когда она решила сама съесть наполовину развалившийся кусочек, пара капель сладкого липкого джема упала на белое покрывало.
— Ой! — заулыбалась она и воровато облизнула вилку. — Какая я неловкая. Испачкала. Пятно останется.
— Ничего, — он слизал джем. — Это всего лишь покрывало.
— И всё равно пятно останется.
— И пусть.
— Пусть, — согласилась Белль, поёрзала, устраиваясь поудобнее, и спросила: — Что дальше?
— Дальше… — Голд напустил на себя задумчивый вид. — А дальше я могу набрать тебе ванну.
— А ты ко мне присоединишься?
— Тут слишком маленькая ванна. Нам будет неудобно.
— Тогда я обойдусь душем.
— Как пожелаешь, — улыбнулся он. — Это твой день. Приготовлю-ка я завтрак…
— А это был не завтрак? — насмешливо спросила она.
— Нельзя же питаться одним сладким, —
— Хочу… — улыбнулась она. — Я хочу всё, что ты приготовишь.
— Тогда решено, — весело сказал Голд и поцеловал её. — Иди в душ, а я буду ждать тебя на кухне.
Так и вышло. Она задержалась в душе, дав ему побольше времени, а он приготовил завтрак, правда, с расчётом на троих, в надежде, что Крис вернётся. Белль же оценила его старания и улыбнулась ему с пониманием.
— Ничего, если он не придёт, — пожала она плечами. — Зато мы и правда сможем немного побыть вдвоём. Это тоже важно.
— Важно, — согласился Голд. — Ну, садись, пока горячее.
— Сейчас…
Теперь её внимание привлекли цветы и его глупый подарок. Она задумчиво взяла одну из роз и вдохнула, наслаждаясь ароматом.
— Готова поспорить, что их здесь пятьдесят две…
— Да, — кивнул он. — И тебе придётся очень постараться, чтобы получить целую сотню!
— Страшно представить, как я буду выглядеть, когда получу целую сотню, — усмехнулась Белль. — Мне кажется или это уже когда-то было?
— Всё когда-то было, — веско сказал Голд. — Жизнь есть бесконечное повторение одних и тех же событий. Только у них иногда меняется смысл.
— Верно, — согласно улыбнулась она, положила розу к остальным и обратила внимание на его маленький глупый подарок: — А что это?
— Мелочь, — отмахнулся он. — Если не понравится, то я придумаю что-нибудь ещё.
— Судя по всему, это книга, — она взвесила сверток на ладони, а затем развернула его и внимательно посмотрела на то, что было спрятано внутри. — Не нужно ничего придумывать. Мне нравится.
После завтрака они, сытые и сонные, выбрались на террасу и развалились в плетёных креслах, как пара ленивых котов. Голд был в одной футболке и брюках, и если бы он оделся так ещё вчера, то, несомненно, замерз бы, а сегодня нет: ни дождя, ни ветра, только безоблачное синее небо над головой.
— Какой прекрасный день, — отметила Белль. — Не хочется никуда идти…
— Если хочешь, то мы можем и не идти, — сказал Голд. — А день действительно прекрасный.
— Ты так и не сказал мне, куда мы идём.
— Забронировали столик в «Талисмане Монмартра» на три, но если хочешь…
— Нет-нет. Это замечательно, — заверила Белль. — Просто я всё никак не проснусь. Может, ещё кофе? Ты будешь?
— Хорошая идея, — оценил он. — Я сделаю.
— Я сделаю, — остановила она и неохотно встала, расправив юбку лёгкого домашнего платья. — К тому же мне всё равно нужно в туалет.
— Ладно…
Она поднялась по лестнице и не смогла попасть в квартиру. Они слишком долго сидели на крыше, и, вероятно, в это время Кристофер вернулся и закрыл окно, не подумав о том, что они могут оказаться снаружи.
— Кажется, наши планы поменялись, — вздохнула Белль, спустившись назад. — Что будем делать?
— Может, он ещё там? — предположил Голд. — Попытаюсь привлечь его внимание.
Он сам забрался вверх и уставился в окно, в надежде увидеть сына, но тот просто ушёл. Ему не хотелось в это верить, и поэтому он подождал, чтобы окончательно в этом убедиться.