Последний аккорд
Шрифт:
— Почему именно эта книга? — Голд кивнул на роман Пруста, желая удовлетворить давнее любопытство.
— Не знаю, — пожала плечами Белль и рассеянно взяла книгу в руки. — Есть за мной такой грех. Я иногда слишком сильно привязываюсь к книгам. Они внушают мне, что у моей жизни есть смысл, даже если я сама этого не вижу. Эта книга научила меня принимать жизнь такой, какой она является, и не искать её смысл. И ещё тому, что у нас есть всё, что нам нужно, и стоит сказать судьбе спасибо, вместо того, чтобы клясть её, когда мы теряем нечто важное, потому
— Звучит так, будто мне стоит дочитать её до конца, — ободряюще улыбнулся он.
— Начни с самой первой, — подмигнула Белль.
— Это вызов?
— Может быть!
Они рассмеялись и замолчали, не в силах решить, о чём говорить дальше.
— Кажется, что я рассказал тебе уже всё, но это не так, — начал Голд. — Хотя я знаю, что всегда могу с тобой поделиться.
— И я всегда готова тебя выслушать, — искренне поддержала Белль.
— Я не рассказывал тебе про сны? Сны про крышу?
— Нет, только про Сторибрук.
— Да, только про Сторибрук… — он выдержал паузу.
— Так что же с крышей? — напомнила она, и он рассказал ей про сны с их детьми и про свои приключения с Хельгриммом.
— Мне кажется, что после смерти я смогу пойти дальше, — неуверенно сказал Румпель. — Самый последний сон приснился мне после свадьбы Ричарда, и в нём был Бэй. Он стоял на крыше в светлом ореоле и улыбался мне, и это вселило в меня надежду, что однажды мы с ним снова встретимся.
— Вы встретитесь, — Белль заглянула ему в глаза и участливо сжала его руку. — Ты снова его найдёшь.
— На этом сон не закончился, — продолжил он и подвинулся к ней поближе. — Потом я увидел тебя. Ты меня поцеловала, и я проснулся, будто от очень долгого сна.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Что я там, где я хочу быть, с теми, кого я люблю, — просто ответил он, не сводя глаз с её лица. — И я по-настоящему счастлив.
— И я, — шепнула Белль. — Я чувствую то же.
Они улыбнулись друг другу. Голд обнял жену за плечи, прижал к себе и легко поцеловал в висок. Она прильнула к нему, закрыла глаза и облегчённо вздохнула.
— Пойдём спать? — предложил он, — Или дождёмся Криса?
— Подождем Криса, — решила Белль. — Но мы можем пока прилечь здесь и немного отдохнуть.
Так они и сделали, и вскоре невольно задремали, планируя подняться через пару часов, но в итоге проснулся только он. Осторожно выскользнув из уютных объятий жены, Голд прокрался в коридор и бесшумно закрыл двери, боясь потревожить её сон. Часы показывали половину двенадцатого, и он подумал, что стоит позвонить Крису, но не стал, боясь отвлекать юношу от дороги. Поколебавшись с минуту, Румпель вышел на воздух, сделал глубокий вдох и посмотрел в тёмное звёздное небо. Вспоминая названия и расположение особенно ярких звёзд, он прошёл по садовой дорожке к калитке, облокотился на неё и принялся ждать, и когда он уже сдался, собираясь идти назад в дом, вдалеке мелькнул свет габаритов. Он отошёл от калитки,
— Прости, что так поздно, — извинился сын, выбравшись из машины. — Всё затянулось до десяти. Потом я отвёз Лиору домой и попал в пробку.
— Не оправдывайся. Я и не ждал тебя раньше, — сказал Голд и обнял его, легко хлопнув по спине. — Хочешь есть?
— Нет, нас хорошо покормили.
— Отлично. И как прошло?
— Интересно. Я не подвёл Ли, и это, думаю, главное.
— Хорошо. Пойдём в дом?
— Сейчас, — неохотно согласился Крис. — Минуточку.
— Как скажешь.
Теперь они вдвоём стояли во дворе, разглядывая небесное полотно.
— Пап, помнишь историю про Вашингтон? — вдруг спросил сын.
— Какую именно? — удивлённо уточнил Голд.
— Про девушку, с которой я тесно общался в Вашингтоне.
— Ах, эту историю, — усмехнулся он, припоминая. — Девушкой была Салли, не так ли?
— Да, это была Салли, — улыбнулся сын. — Салли давно мне нравилась, но только в Вашингтоне я решился к ней подойти. Но я бы не сделал этого, если бы не был уверен, что ей нравлюсь.
— И как ты узнал, что ты ей нравишься?
— Я получил письмо, — тяжко вздохнув, сообщил Крис. — Невероятно красивое, глубокое, трогательное, чувственное. В нём было много личных откровений и литературных аллюзий. В основном на Шекспира. Я подумал, что его мне подбросила Салли, потому что она изучает литературу и хорошо знает творчество Шекспира, но авторство уточнять не стал. С той поездки мы начали встречаться, и я забыл про письмо, а на днях вспомнил и теперь уверен в авторе. Его написала Ли. Она мне не призналась и не знает, что я догадался.
Ему по какой-то причине хотелось вести этот разговор. Вот так, после года секретов и отговорок, Крис без всякого давления впускал Голда в свою жизнь, и Румпель не понимал почему.
— Ты это хотел сказать мне днём?
— Да, хотел спросить совет, но передумал.
— Ясно. Что будешь делать?
— Ничего, — пожал плечами Крис и спрятал руки в карманах. — Ведь я принял желаемое за действительное и до сих пор испытываю чувства к Салли. А Ли… Она заслуживает нечто настоящее, а не впечатлительного паренька, который не может ответить ей взаимностью. Я останусь её другом и постепенно отдалюсь, если её чувства не изменятся.
— Мудрое решение, — похвалил Голд.
— Спасибо. Знаешь, я не жалею, что пошёл, — продолжил парень. — Это было красиво и так естественно. Гости вели себя на удивление непринуждённо, играла чудесная музыка, и всё вокруг будто преображалось. Была пара мгновений, которые вызывали у меня желание остановиться и поймать момент. Понимаешь?
— Кажется, да, — Румпель понимал, что он имеет в виду, или думал, что понимает.
— Мир удивителен. Иногда я жалею, что не могу положить его к себе в карман, спрятать где-нибудь, чтобы сберечь, и всё ищу и ищу способ это сделать, а потом останавливаюсь.