Последний блюз ночных

Стригин Андрей Николаевич

За пазухой вибрирует мобильник:- Слушаю.

— Тебе не надоело бездельничать! Что тебе Дарьюшка сказала? МЕНЯЙ РАБОТУ!

— Кто говорит? — я узнаю вчерашний с хрипотцой голос.

— Да, какая тебе разница, слушай, что тебе говорят!

— А не пошёл бы ты! — от такой наглости я теряюсь, уже почти выключаю мобильник, но слышу заключительную фразу, прежде, чем нажимаю на кнопку.

— Пускай тебе режут на ногах жилы, спасать больше не буду! Не стану за тебя просить императора Траяна! —

говорит он непонятные слова.

Стою, как тазиком оглушили, шарики за ролики заскакивают, хочу осмыслить сказанные слова, а в памяти вспыхивают непонятные сценки, люди в рясах, они пытаются перерезать мне ноги. А рубцы? Они были наяву! Снова вибрирует мобильник.

— Да, — говорю пришибленно.

— Пойдёшь к Дарьюшке, она всё расскажет, И НЕ ДЕЛАЙ ГЛУПОСТЕЙ, НЕ ПОИ КАМЕНЬ КРОВЬЮ! — голос обрывается, слышу короткие гудки.

Что за мистика, жил, жил, унитазы починял, никак повышение по службе светит, ассенизатором назначают. Заманчивая перспектива, я хмыкаю, но чувствую, назревает нечто, даже слышу потрескивание электрических разрядов в воздухе. Кто такая Дарьюшка, дворничиха, что ли?

Бесцельно брожу по рынку, кавказцы с пренебрежением посматривают на меня, говорят на непонятном языке, посмеиваются, им не понять, что есть на свете сострадание, для них, главное сила — деньги. В памяти выплывают картины прошлых художников, бесы, марающие чистые души праведников. Как образно и как правдиво, такое ощущение, что они писали с натуры, зайдя на любой рынок… и не только туда.

Незаметно ухожу с площади, бреду домой. Во дворе, на удивление, чисто, Дарьюшка справилась с опавшей листвой, а сейчас стоит, опирается на метлу, ждёт меня.

— Пойдём, Кирюша, чаёк попьём.

Безропотно иду за ней. Она живёт на первом этаже, если так можно выразиться, так как он, ниже уровня земли.

В квартире не богато, но чистота стерильная, так бывает в операционных блоках. Упитанный чёрный кот, прыгает под ноги, одаривает жёлтым огнём глаз, важно идёт, до хруста задрав пушистый хвост.

Дарьюшка приглашает на кухню, садимся за стол, накрытый простенькой клеёнкой, но сверкающей чистотой. Стоит ваза с благоухающим варением, в тарелке, груда сушек, в пластмассовой коробке, аппетитное печение.

Она наливает чай в широкие, оранжевые чашки, садится рядом, смотрит на меня с жалостью и качает головой:- Ой, Кирюша, как душа твоя оголена, как ты ещё живёшь, на этом свете.

— Живу, — ворчу я и сразу жалею, что так не тактичен, но Дарьюшка неожиданно треплет меня за волосы:- Ершистый, это хорошо. Вот, что, сынок, предназначение твоё, определено. Всякий, нашедший драконий камень, становится Воином. Я оговорилась, конечно, не всякий. Твоё предназначение было запрограммировано давно. Как давно? Об этом не знает никто. Может,

тогда и Земли ещё не было.

Я поднимаю глаза, ищу на её лице следы помешательства, но оно чистое, уверенное, а сила бьёт из глаз, непостижимая.

Дарьюшка ласково улыбается:- На роду нам предписано заниматься не очень приятными делами, мы чистильщики.

— Ассенизаторы, что ли, — хмыкаю я.

— Угу, ассенизаторы, удаляем нечистоты. — весь мир заполнен ими. А ведь, если не разгребём дерьмо, Некто, свыше, примет более радикальные меры, сметёт всё живое с лика Земли. Такое было, и не раз. Помнишь, Великий Потоп, Садом и Гоморру, Помпеи…?

— О, да, конечно помню, как вчера, — шучу я.

— Именно, вчера! — соглашается старушка. — Помимо нас есть мощные силы, они решают проблемы на своих УРОВНЯХ. Мы же, у них под ногами, но работу выполняем честно, — она потирает искрученные артритом пальцы.

— А, что делать то, мне? — удивляюсь я.

— Ну, как это помягче, сказать, «мусор» выметать. У тебя уже получилось, там, на дороге, спонтанно, правда, но город гудит.

— Это что, я! — чай вливается не в то горло, закашлялся. Дарьюшка хлопает ладонью по спине:- Ты, милок, ты. А кто ещё может быть?

— Кошмар.

— Не всем же выполнять чистую работу, ассенизаторы мы, ни куда от этого не деться, — она вздыхает, подливает мне чай. — Думаешь, мне нравится? Поверь, не нравится, но бывает, после проделанной работы, получаешь такое удовлетворение! Сегодня идёшь в отдел кадров, устроишься на работу. Поедешь в Инкерман, над пещерным монастырём, башня полуразрушенная, для тебя там будет светиться камень. Нажмёшь, откроется ход. Не бойся, заходи смело, это отдел кадров.

— Голова кругом идёт, — признаюсь я.

— Это с непривычки, обтешешься. Главное, ничего не бойся и от работы не отлынивай, глядишь, и на повышение пойдёшь, — старушка зорко оглядывает меня. — В тебе есть, что-то от нас и нечто другое, разобрать не могу. И ещё, ты это, драконий камень, не пои кровью, страшные вещи могут произойти, силы из-под контроля выйдут, лишь избранные могут их обуздать.

— Дарьюшка, а вот, — я мнусь, — мерещились мне какие-то люди, в рясах, жилы хотели мне перерезать. Знаешь, кто они?

— Да, конечно знаю, священники.

— Батюшки, что ли? — удивляюсь я.

— Они, родимые, а кто ж ещё! Христос, в своё время, боролся с ними. А видишь, как всё повернулось, вроде как, они за Бога, а на самом деле, служат Сатане. Да ты и сам погляди, как живут, стервецы! На иномарках разъезжают, водят дружбу с криминалом, грехи отпускают, за деньги, естественно. Да, кто ж им дал это право, только Бог может прощать, не должно быть у него посредников, особенно таких, зажравшихся!