Последний час перед рассветом
Шрифт:
После её смерти уже ничего нельзя было вернуть, исправить или сказать… Холодные мысли часто тревожили его по ночам, окончательно разгоняя сон гулким эхом мертвого прошлого.
После таких пробуждений уснуть уже было невозможно, конфликт совести с памятью безоговорочно брал вверх над сонными грёзами, заставляя старика искать лекарства для своей черствой души в полночном баре. Прогулка по ночному городу возвращала спокойствие и ясность мыслей.
Наблюдая за немногочисленными посетителями, у каждого из которых были свои причины находиться в это время в этом месте, он ненадолго отрешался от
В одну из таких ночей он и увидел ее…
Незнакомка сидела в одиночестве в самом далеком уголке бара, неспешно потягивая горячий глинтвейн, и мечтательно смотрела в ночную мглу через прозрачную витрину бара. Изысканно аристократичная, она, казалось, была в своем мире, абсолютно недосягаемая для простых смертных.
Молодая и элегантная девушка с утонченной внешностью кинодивы, будто сошедшая с журналов 50-х годов, времени его далекой молодости и громких успехов, неуловимо напоминала одну из знаменитых актрис того времени.
Старик скользнул по ней взглядом, на миг задумался, затем неспешно прошел к барной стойке и кивнул головой в знак приветствия бармену.
– Один крепкий грог, пожалуйста, – сказал он.
– Минуту, сэр, – сообщил парень, с готовностью доставая чистый пустой стакан из толстого стекла и ставя его на стойку.
– Не жалей рома, малыш. Чаевыми не обижу, – добавил старик, усмехнувшись.
– Конечно, сэр, – улыбнулся парень.
Пройдя в центр бара, старый актер посмотрел на музыкальный автомат, стилизованный под ретро и обратился к бармену:
– Эй, будь добр, поставь пластинку, а то здесь тихо, как в закрытом гробу.
– Что-то определенное?– спросил бармен.
– Ну, знаешь, что-нибудь в тон настроения этой темной, как горький кофе ночи, – ответил старик
– Сделаю, сэр.
В баре заиграла мелодия "Depth of my soul" с её неповторимо-волшебным вступлением и чарующим женским вокалом.
You believe what you see,
All the things that you know,
But, oh, you, don't know
The depth of my soul,the depth of my soul…
(Ты веришь своим глазам,
Всему, что знаешь,
Но тебе неведома
Глубины моей души, глубины моей души)
Такие моменты стоят дорого, когда настроение совпадает с мелодией. И совершенно необъяснимо, как рождается такая неповторимая магия.
Немногочисленные посетители общались в кругу своих компаний, несколько одиночек попрятались по темным углам, прекрасная незнакомка потягивала свой глинтвейн, освещенная приглушенным светом бара и фонарями за окном, а бармен расставлял по местам чистые бокалы.
Сев за свободный столик у окна и глотнув жгучий грог, старик подумал, что эта ночь – возможно лучшее, что с ним было за последнее время.
Все было привычно и приятно, как обычно
Старик с сожалением подумал, что он может нагло и безвозвратно испортить волшебство момента, который охватил бар и его посетителей. И не ошибся.
Пьянчуга посчитал, что заслуживает интересного знакомства. Изображая записного ухажера и неуклюже подмигнув, он поинтересовался у девушки, растягивая рот в обаятельной, по его мнению, улыбке:
– Скучаем, красавица?
Девушка мимолетно взглянула на непрошенного кавалера и, очевидно уже привычно, холодным тоном ответила, желая пресечь напрашивающийся разговор на корню:
– Нет.
Пьянчуга слишком много себе уже вообразил, чтобы так просто отступиться от несговорчивой красотки. С наглой уверенностью, подкрепленной ранее выпитым, и постепенно заводясь от мысли, что она собирается его послать, он напористо продолжил:
– В смысле "нет"? Ты что ломаешься и цену себе набиваешь? Я же просто хочу познакомиться и возможно потанцевать.
Девушка твердо ответила:
– Я, сказала, нет. Мне не интересно, кто ты, и, тем более, что ты хочешь.
Пьянчуга не желал ничего понимать. Обстановка все более накалялась, грозя выйти за границы словесного поединка. Посетители сначала оборачивались на его пьяные выкрики, теперь же неотрывно смотрели на угол, в котором разворачивалась драма. Старик с тревогой следил за развитием событий.
– Ты что, слепая? Или больная? Я тебя спрашиваю!? – брызгая слюной, кричал неудавшийся кавалер, наклоняясь к своей жертве и все более угрожающе потрясая купленной бутылкой виски.
Девушка брезгливо морщилась и отворачивалась от перегара, следя за его рукой с бутылкой, рассекающей воздух в непосредственной близости от нее.
Старик решил, что нужно вмешаться и перевести внимание на себя, пока пьянчуга не ударил или схватил девушку.
– Эй, дон Жуан, кажется, дама ясно дала понять, что сегодня не твоя ночь. Оставь её в покое, – намеренно оскорбительно сказал он.
Взбешенный пропойца, знавший, что его позор только что видел весь бар, выпрямился и развернулся к зрителям и неожиданному сопернику.
– Что?! Не моя ночь?–взвился он мгновенно, – Дедуля, закрой свой рот и не встревай. Целее будешь…
Старик усмехнулся, неторопливо отхлебнул грог и размеренно повторил:
– Я сказал, оставь её в покое.
Когда-то давно ему не раз приходилось говорить подобные слова под светом софитов, играя роли волевых, сильных мужчин. В жизни такое бывало реже. С наступлением популярности посещение баров стало для него совсем иным. Обычно случайные собутыльники и соседи по барной стойке вспоминали, где же они его видели и предлагали выпить с ними, будто они все давно знакомы. Его угощали, развлекали, искали внимания, присутствующие девушки бросали своих парней, желая погреться в лучах его славы и хоть полчасика повисеть на его локте или посидеть на коленях, если же не получалось достичь большего.