Последний довод побежденных
Шрифт:
— Вот это, — вырвав два листа из блокнота, капитан подошел к одному из пленных рядовых, — весь список, без разговоров и оттяжки времени мне нужен завтра к вечеру. На этом же самом месте.
Боец, испуганно взглянув на Терехова, и, метнувшись взглядом на стоящих по бокам вооруженных винтовками Жилова и Илюхина, протянул руку, взял листок. Продолжая стоять на коленях.
— Если понятно — все пятеро свободны. Жду вас завтра, к вечеру. Не будет — вашего командира тоже не станет. Послезавтра вы лишитесь хозяина. Так что спешка
Свиридов, усмехнувшись, посмотрел ему вослед. Клыков и Овсеенко, тенью следующие за своим командиром, подняли с земли высокопоставленных пленников, толчками указывая им направление. Растерянные же бойцы, будто не веря всему происходящему, по-прежнему оставались на коленях.
— Время не тяните, — Диляров, подошедший к Свиридову, подал им совет, — быстрее обернетесь, быстрее все закончится. И хозяина своего получите, и командира. Бегом, бойцы, пока мы вас не ополовинили! — прикрикнул.
Подхватившись, те повскакивали на ноги и, тревожно оглядываясь, припустили скорым шагом в ту сторону, откуда пришли. Оставляя за спиной искалеченный грузовик, своих пленных и двоих убитых воинов, недостаточно расторопно подчинившихся команде покинуть борт во время захвата. Так же лежать мертвыми на земле или уходить под охраной в зачуханные Лебеди никому не хотелось.
Стол был небогат. Картошка, нашинкованное сало, дрянной выпечки хлеб. Заваренный на смородиновых листах чай. Зато еда — на расписных тарелках, чай — в фарфоровых чашках, а на самом столе чистая и отглаженная скатерть. Свиридов, несколько отстраненно оценивая это, уже не удивлялся. Удивляться он устал.
Просто брал картофелину, разламывал ее и, дуя, торопливо поглощал. Горячую, пышущую жаром, рассыпчатую. Запивал обжигающим язык чаем.
— Командир, вы не похожи на тех, кто здесь живет. Ни вы, ни все ваши подчиненные. Должен признаться, вы ловко все провернули. Мое почтение. — Немец кинул пробный шар, настороженно посматривая на Терехова и покручивая на блюдце чашку с выделенным ему чаем. Стараясь четко и внятно проговаривать слова и выражаться как можно проще. Этому его научили совсем недавно.
Полчаса назад он и рот не решался раскрыть без разрешения. Вываливал все, о чем спрашивали, а собственные вопросы задавать остерегался. Хватило несколько уроков, чтобы упрямый и своенравный, по всему видать, не привыкший к такому обращению немец сдался. Пел как канарейка. Кривил красивый рот в крике, исходил миазмами страха и не стеснялся слез.
А сейчас сидел за столом, будто вровень со Свиридовым, Диляровым и Тереховым. Крутил на блюдце чашку, стараясь не касаться ее забинтованным мизинцем, который Жилов ему хладнокровно расплющил не далее как два часа назад.
— Не буду интересоваться, откуда вы такие взялись. Скажете — поверю любой версии. Вопрос у меня иного плана.
Свиридов потянулся, забрав с тарелки ломоть хлеба. Положил на него кусок сала. Один. Каждому полагалось по одному, не больше. Крестьяне в Лебедях были не просто бедны. Их можно было бы назвать нищими, но даже это слово в полной мере не отражало положения бедолаг. Но странное дело — лейтенанту не было их жаль.
Он отхлебнул еще чая, душистого, горячего и без сахара. Откусил от бутерброда. Посмотрел в сторону. На то, что так притягивало его взгляд — книжные шкафы. Их было несколько. Дубовые, красивые, с удобными, широкими полками. Совершенно пустыми. Причину этого пояснил им не так давно пленный. Все книги на русском языке подлежали изъятию и уничтожению.
Пустые полки для книг, но полные утвари и посуды шкафы. И на это у Йозефа нашлось объяснение. Все, абсолютно все в Лебедях считалось собственностью его семьи. И когда заколотили входную дверь, клуб так и остался в том состоянии, что и был до «освобождения». Крестьяне не отважились взять из бывшего барского дома хоть что-то. А семье Йозефа Книппеля и подавно отсюда ничего не было нужно.
— Вы можете поступить лучше. Пойти на службу ко мне. Мы избежим неуместных вопросов о моем отце и о том, откуда вы появились и кто такие. Зачем создавать лишние проблемы? И недоразумение недавнее мы с вами тоже забудем. Ваши люди и вы, командир, очень эффективны. Мне нравится, как вы подходите к решению проблем.
Свиридов доел свой бутерброд и сделал последний глоток чая. Посмотрел на немца:
— Не будешь? — кивком указал на чашку с чаем, к которой тот даже не притронулся.
— Нет, — после секундного замешательства ответил тот, — это бурда какая-то. Извините, но я это пить не собираюсь. Уверяю вас, на службе у меня вы будете обеспечены всем необходимым!
— Я возьму тогда, — пропустив мимо ушей предложение, Свиридов перегнулся через стол, пододвигая к себе блюдце с чашкой. Подвинул к себе аккуратно по чистой скатерти с вышитыми цветами и, не чинясь, сделал несколько глотков. Он был ужасно голоден, как и все остальные разведчики. Но забирать у крестьян Лебедей последнее ни он, ни Терехов не стали. Взяли лишь необходимый минимум, для того чтобы не упасть с голоду и решить проблему снабжения в ближайшие дни.
— Что скажете, командир? — Йозеф, несколько удивленный отсутствием реакции на его проникновенную речь, решил сам поторопить Терехова.
— Сколько было у вас людей здесь, в этой деревне, когда вы взяли ее под свою власть? — Вопрос оказался неожиданным не только для немца, но и для Дилярова со Свиридовым.
— Не понимаю, — нахмурился Йозеф, — как это относится к делу? Видя, что капитан ожидает ответа, немец поспешил. — Я не помню. Никогда не интересовался этим.