Последний фарт
Шрифт:
— Не смею задерживать. Скучно с нами, да? — виновато улыбнулась Лиза.
— Благодарю. Рад был провести вечер с вами, — Попов попрощался.
Лиза прошла с Полозовым до калитки.
— Муж говорил о вас. Будьте с ним осторожны. Вам нужен кто-то другой, надежней. Познакомлю вас с человеком далеким от ваших замыслов, но несомненно полезным.
— Это очень важно, но через вас, видимо, будет неудобно… — тоже шепотом заговорил он.
— Почему же, буду рада помочь вам. Предварительно посоветуюсь и назначу встречу, — сказала она
Полозов поклонился и поторопился уйти. Лиза постояла, пока не затихли его шаги, и вошла в прихожую. Василий Михайлович стоял с лампой в руках.
— Та-а-а-ак!.. Занятно-с!.. — Он потрогал вздрагивающую губу.
— Не понимаю? — остановилась Лиза. Она впервые видела мужа таким взволнованным.
— Но я-то многое понял и не позволю себя дурачить и превращать мой дом… — он выругался. Куда только девалась его обходительность.
— Кто дал тебе право так разговаривать? — побледнела Лиза.
— Право супруга. Нда-аа… Ты многое скрыла от меня.
— А ты спрашивал? Выписал, как вещь, и ни разу не поинтересовался, что там! — Она приложила руку к груди, кусая губы, чтобы не разрыдаться.
— Прошу прощения. Нежному обхождению не обучен-с! — Он прибавил фитиль, поставил лампу на столик. — Интересно, что общего у тебя с Саяки?
— Да, я когда-то была знакома с Саяки, и что же?
— Не лги мне в глаза. Я видел и все понял. — Он схватил ее за руку.
— Тем лучше для тебя! — Она вырвалась из его цепких пальцев и потерла синие полосы, оставшиеся на коже. — До сих пор я пыталась быть тебе женой, другом, но ты этого не заметил. Впрочем, думай, что угодно. Теперь это для меня не будет иметь значения. Уйду я от тебя!
— Куда? — Он наклонился к ней и обжег дыханием. — У тебя сестра!
— Уйду вместе с девочкой. Да не все ли равно…
Попов сразу притих.
— Эх, дурочка, дурочка… Да ведь я любя. Любя же… — зашептал он мягко. — Чего тебе еще недостает?
— Господи! Да ведь я живой человек, — Лиза расплакалась.
— Что случилось? — На пороге стояла бледная, босая Лена.
Попов покосился на сестер, взял лампу и ушел в кабинет. Лиза вытерла слезы и спросила:
— Ты слышала?
Лена молча взяла ее за руку и, как маленькую, увела в свою комнату и усадила на кровать.
— Лизонька, тебя обидели?
Лиза не ответила.
Лена села рядом, голос ее дрогнул:
— Не любишь мужа, уйди! За меня не бойся, проживем. Так нельзя… — Она замолчала, не зная, что говорить дальше.
— Все это не так просто. — Губы Лизы болезненно искривились.
— Тогда сейчас же помирись… Хочешь, пойду к Василию Михайловичу, переговорю? — Лена решительно вскочила.
Лиза испуганно схватила ее за руку.
— Не надо.
— Хорошо, подожду. Найдешь нужным, расскажешь сама! Но ты у меня на всем белом свете одна. И я буду всячески мешать тебе делать глупости. — Лена подошла к сестре. — Не дам, и все! Поняла?
Лиза улыбнулась, поцеловала ее и вышла
Как же медленно бежит время.
До санного пути оставалось еще месяца два, и для старателей настали дни томительного ожидания.
Бориска ушел вверх по реке опробовать притоки Олы. Канов и Софи подрядились перестроить деревянный склад торговца Юсупова: все заработок.
Полозов нанялся заготавливать лес. Валил и вытаскивал на берег, словно ломовик, толстые деревья. Перебросив через плечо зачаленные за бревно концы веревки, он волок его по болоту, кочкам, кустам. Молодость и сила бурлили в нем, и он работал с наслаждением. Понимая, что подсильно такое не каждому, втайне гордился собой.
Вчера Иван приметил огромную лиственницу. Ему просто хотелось удивить товарищей. Он прошел тополевую рощу и только пересек лужайку, как наметил в пролеске что-то, белое. Не Лиза ли? — остановился он, огляделся. Из рощи потянуло дымком костра, доносились приглушенные голоса.
После знакомства с семьей Попова он не раз ловил себя на том, что, приходя в поселок, невольно сворачивал на тропинку к их дому.
Лиственница оказалась смолистой, неровной, и пришлось долго над ней повозиться, пока она с треском не рухнула на землю.
Уложив вершину на ползунок, чтобы не бороздила землю, он поднял комель на рогульки, закрепил и сел отдохнуть. Солнце косыми лучами прошивало пролесок. В желтых полосах света темными тучками роился гнус.
Неужто не справлюсь? — Полозов оглядел бревно, шевельнул плечами, словно примеряясь. Уволоку, черт возьми! Он поплевал на ладони, подлез под рогульки и даже удивился легкости, с какой удалось поднять бревно и идти с ним. Уже показалась тополевая роща, а там и берег рядом.
— О-о-о!.. Вот это богатырь! Колоссально! — послышалось за его спиной.
— Богатырь не богатырь, а с этим чертом управился, — остановился Полозов и, похлопав ладонью по бревну, оглянулся на глубокий след, оставленный ползунком.
Незнакомец подошел, подал руку и назвал себя коммерсантом Саяки-сан.
— Мне лестно познакомиться с вами, господин Полозов, — проговорил он, любезно улыбаясь.
— Вы знаете мою фамилию? — удивился Полозов.
— Сила достойна внимания. — Саяки сел на бревно, вынул пачку сигарет, угостил. — Вы так шагали с этим бревном, что нельзя было не залюбоваться.
— Одно дело любоваться, другое — шагать.
Саяки промолчал. Посидели, покурили. Саяки поднялся и ушел. Полозов снова впрягся в рогульки и пошел дальше.
Вот уже блеснула полоса воды. На берегу он увидел японских моряков. На разостланном полотенце свертки, бутылки, кульки. Понятно: в бухте японские шхуны. Один из японцев поднялся и, посмеиваясь, пошел навстречу. Полозов признал в нем человека, с которым боролся.
— Добру ден, Ивана! О, какой сильный. Может, твоя подвезец, а? — Он пропустил Полозова и встал на ползунок.