Последний гетман
Шрифт:
Не хватало ему сейчас Григория Теплова, чтоб бумажный поток укоротить. Что делать, учитель самой Государыне потребовался, а уж тут не поспоришь. Хват парень! И то сказать: при гетмане он вроде как в услужении, а там в случае нужды гетман ему кланяйся. Чиновник, он, может, и повыше гетмана! Такую степную вьюгу поднимет, что не знай, куда головушку спрятать. Тот же Хорват – он что, без таких вот чиновников дела свои вертит? Уж если пройдоха Хорват деньги через сенаторов самому императору подсовывал – куда дальше пылить по степи?
Требовалось прежде всего свою канцелярию упорядочить. С бегством Гриши Теплова бумажная
– Скажите, Михаил Васильевич, где мне толкового человека подыскать?
Немало удивился профессор вопросу:
– Да разве есть в России толковые люди?
– Я зрю перед собой одного из таких.
– Это от того, что всю жизнь делаю глупости.
– Тем не менее я надеюсь, Михаил Васильевич, получить от вас ответ.
В прибавку к вежливости слуга уже тащил большущий короб. Одного взгляда было довольно: в пять минут не покончить…
Славно они посидели с профессором! И наконец сошлись на одном студенте, уже закончившем курс университета. Имя у него было дивное: Аристофан Меркурьевич Соседкин. В заграничных университетах нынешний президент что-то слышал и об Аристофане, и о Меркурии, но как-то не соединял это с Соседкиным. Сейчас вот слилось в единое лицо. Даже не поповское или там разночинное – дворянское. Разумеется, от корня промотавшихся родителей. Имечко подобающее подобрали, а о деньжатках не позаботились. Ну да ладно, если гусей пасти не будет, так, может, и на коня пересядет. Был бы человек подобающий, а уж гетман о том позаботится. Он несколько стеснялся его столь высокого имени, но постепенно привыкал. А потому без обиняков дал задание:
– Хорват, запомнил? Тоже не прозвище – имечко. Найди в моей канцелярии все, что относится к этому имени, раскопай всю подноготную. Дальше – путь в Новую Сербию. Недалеко тут, за Киевом. Мнится мне, ободрал он своих сербов, как липок, а им жить да жить на нашей окраине. В канцелярии возьмешь бумагу за моей печатью, чтоб тебя как должно встречали. Все ли понятно?
– Пока далеко не все, ваше сиятельство, – без показной бравады признался господин Соседкин. – Но я раскопаю этого Хорвата!…
– Раскопай, милый, раскопай, а я потом его… закопаю! – сам подивился удачной шутке.
Две недели всего и прошло, как откланялся господин Соседкин, а уже явился с объемистым отчетом. И с пожеланием вполне разумным:
– Я оставлю вам, ваше сиятельство, а сам еще побегаю туда-сюда. Есть предположение, что сей Хорват скупленные земли еще и в аренду сдавал.
– Добро, Аристофан Меркурьевич. Но бегать лучше – на лошадях. Передай моему конюшему: парную бричку с полной провизией для разъездов. Тут печать не нужна. Единого слова довольно.
Копаться с бумагами Кирилл Григорьевич не любил, но что поделаешь, если сам же и втравил своего секретаря в это дело. «Ох, лень моя ленивая», – поохал он, но засел в своем кабинете. Каково же было его удивление, когда сразу наткнулся на свои опасения! В подшитых и пронумерованных бумагах были, по сути, доносы на Хорвата. Но так хитро составлены секретарем, что сами поселенцы и не подозревали о том; ставили то сербское имя, то имя русской прописью, а то и крестик, коль неграмотны оказались. Но суть везде одна, примерно такая: «Ясновельможный пан гетман. Наш добрый полковник Хорват
Пока читал бумаги и возмущался, Аристофан кучу новых нагреб. И даже подвел точнейший итог: полковник Хорват за счет земляков положил себе в карман 64 999 рублей!
– Что ж ты, Аристофан Меркурьевич, цифру-то до полной тысячи не округлил?
– Нельзя, ваше сиятельство, – со всей обстоятельностью отвечал Аристофан. – Так по бумагам выходит. Иначе подлог будет.
Кое-что из этих цифр Кирилл Григорьевич знал еще со времен Елизаветы Петровны. Не предполагал, правда, во что это выльется. Но все ж настоял, чтоб создали комиссию. Дворцовые перевороты все свернули. Сейчас они с Аристофаном засели за писание отчета для правительственного Сената. А в конце резюме: «Поелику никакого порядка с поселенцами нет, то предлагается создать «Ведомство опекунства иностранных поселенцев». Хорвата турнуть, а сие дело поручить какому-нибудь русскому генералу».
Отправив Аристофана с отчетом прямиком в Сенат, гетман малость струхнул: Господи, да на него же ко всему прочему и навесят это «Ведомство»!
Но он ошибался…
Зная вроде бы распрекрасно Екатерину Алексеевну, да и нравы подчиненного ей Сената, все же не предполагал такой шустрости. Месяц всего и прошел, как отправил Аристофана в Петербург, – а он уже тут как тут, на пороге. С выпиской из постановления Сената. Угостив обедом расторопного секретаря, гетман привезенный из Петербурга пакет именной хотел отложить до завтра, но Аристофан, конечно, зная содержание, настойчиво посоветовал:
– Хоть мельком, да сейчас взгляните, ваше сиятельство.
Что ты будешь делать! Вместо десерта ломай сенатскую печать…
Ну-ну, что там?
«Поелику…» Ох, везде эти «елики»! Но глаза уже схватили первые строчки, побежали, раскрывшись от удивления, дальше. «Поелику мало охотников переселяться на украины России, да и вследствие дурных слухов о правосудии в России же, так следует назначить доверенных людей для заведования колонистами. Тогоради именным указом Сенату учреждается Канцелярия опекунства иностранных колонистов…»
Ну ладно, вместо «Ведомства» будет «Канцелярия». Все ж хоть что-то?
«…и Президентом ее назначается генерал-адъютант и действ, камергер граф Григорий Орлов…»
Так расхохотался гетман, так лихо вскочил из-за стола и в пляс от восторга пустился, что Аристофан перепугался:
– Ваше сиятельство…
– Мое, мое, Аристофан Меркурьевич, – маленько утишил свой пыл гетман. – Налей. За это выпить надо.
Приятное поручение Аристофан быстро исполнил и уже с довольным видом спросил: