Последний Иггдрасиль: Фантастические произведения
Шрифт:
Конечно, это лишь теория, причем весьма сомнительная, но Шепард нутром чуял, что не ошибается. Если уходить тем же путем, что и пришел, связь между эпохами только окрепнет. А если вернуться, то и вовсе станет неразрывной. В теории.
Тандора снова наполнила бокал. Тот больше походил на цветок, чьи хрустальные лепестки открывались навстречу прохладному эликсиру и щедро дарили гостю божественную влагу. Не буду допытываться, как меня сюда занесло, решил Шепард. Занесло, и слава богу. Где еще можно испить глоток былого величия Марса…
Комнату
Но попробовать стоило. Вдруг способ найдется. Может, совпадения не ограничиваются составом 29-А и распространяются на 29-В. Так или иначе, скоро все — ну, почти все, выяснится. 29-В отбывает с вокзала в двадцать минут второго. Судя по вычурным часам, инкрустированным бриллиантами — подарок мисс Фромм на день рождения, — ждать осталось недолго.
Исхитрившись, Шепард «спросил» у Тандоры, когда следующий поезд на запад. Та поначалу замешкалась, всем видом показывая, что не хочет отпускать гостя. Потом с недовольной гримаской кивнула в сторону станции и чуть развела ладони, словно говоря: скоро.
Шепард допил вино и поднялся. Тандора встала, обошла стол, положила левую ладонь себе на грудь, правой взяла Шепарда за руку и выжидательно посмотрела в глаза. Он не сразу сообразил, что его спрашивают о новой встрече, а сообразив, с энтузиазмом кивнул в надежде на универсальность жеста. Расчет оправдался, ибо Тандора улыбнулась и убрала руки. После тронула пальчиком часы, верно угадав их предназначение, и вновь вопросительно заглянула в глаза. Когда?
«Завтра в это же время», — «ответил» Шепард.
Завтра, если повезет.
Они простились у порога, и Шепард направился к станции. Высоко в небе горел Фобос, звезды вокруг мерцали свежей росой. Где-то среди них — Земля. Родная планета блестящей голубой точкой сияла на горизонте, затмевая красотой прочие светила. От изумления у Шепарда захватило дух — Земля была точь-в-точь как в период позднего палеолита, эпоху кроманьонцев, убоя диких лошадей, каменных наконечников и ножей. Эпоху, когда уже изобрели и буквально молились на штихель — первобытный аналог электронной открывалки. Лучший из миров, по обыкновению, ждал за поворотом.
Его шаги по рампе эхом отдавались под сводами. На полпути Шепард спохватился, что не знает, как пройти через турникет. Однако калитка легко поддалась. Наверное, настоящие турникеты еще не придумали. Тем временем, состав замер у платформы. Шепард присмотрелся, но как ни старался, ничего особенного не увидел. Подождав, не выйдет ли кто, он поднялся в вагон. Двери с шипением захлопнулись, поезд набрал скорость.
Теперь понятно, почему никто не вышел — вагон был пуст. Пользуясь случаем, Шепард огляделся, но странностей так и не обнаружил. Состав ничем не отличался от других, такой же безликий. Немудрено, что когда вагоны слились воедино, пассажиры не почуяли разницы.
Да, но будь оба
Наверное, заложенный в совпадениях парадокс исключал такую возможность. Появление Шепарда в одном вагоне с Тандорой — всего лишь случайность, досадная ошибка Времени. Отсутствие других пассажиров — наглядное тому доказательство.
Впрочем, все это теория. По факту, состав 29-А могло навсегда забросить в прошлое, тогда поедет он не в будущее, а к очередному винограднику или в таинственный город, что раскинулся на месте будущего Эдома II.
Вагон слегка накренился.
— Закат, — ожил диспетчер. — Станция Закат.
Вместо облегчения Шепард испытал острое разочарование. Пятнадцать минут спустя, поднимаясь по лестнице в Песках, он жалел, что не остался в прошлом, куда рвался всей душой. На фоне пьянящего запаха виноградников стерильный воздух отдавал сыростью. На фоне теплого мерцания звезд в чистом небе здешние светили холодно и враждебно. На фоне уютных домиков Вистарии постройки в Песках казались чересчур строгими и банальными. Вконец расстроенный, Шепард добрел до своего безликого жилища, и поднялся по ступеням.
Перед сном плохое настроение как рукой сняло. Кто попал в прошлое раз, попадет и второй. Ведь он нашел волшебное окно и подобрал к нему ключ. А может, все это просто сон? Хотя часы уверяли в обратном — куда-то же делись целых шестьдесят минут жизни. А Шепард отчетливо помнил каждое мгновение, каждую незабываемую секунду.
Перед сном захотелось промочить горло. После глотка Марса обычное спиртное показалось безвкусным, но Шепард мужественно выпил все до дна, погасил свет и растянулся на прохладных простынях. Наконец его сморил сон, и все грезы были о Тандоре.
Разбудила его мисс Фромм. Два месяца назад, проспав на работу три дня кряду, он попросил секретаршу звонить ему по видеофону ровно в десять утра. До бюро мисс Фромм служила сержантом в марсианской военной школе, и Шепард успел десять раз пожалеть о своей просьбе, но из двух зол принято выбирать меньшее, поэтому стремление к пунктуальности пересилило неудобства. Сегодня под аккомпанемент назойливого пиканья раскаянье вернулось.
— На работу становись! — скомандовала мисс Фромм. — Поднимайте свой…
Шепард пулей вскочил с кровати.
— Довольно, мисс Фромм. Встаю.
Видеофоны — устройства точные, изображения передают с особым рвением, не упуская ни единой морщинки и пигментного пятнышка, невидимых обычному глазу. Однако лицо мисс Фромм поражало совершенством. Глядя на цветущую девушку, Шепард невольно сравнивал ее с утренним цветком, таким же красивым и свежим. Странным образом, сравнение раздражало донельзя.
— Сказал же, встаю. Хватит висеть на линии.
— Я в общем… хотела извиниться за гадости, которые наговорила вчера. Ну, про романтику. Я на самом деле так не считаю, просто брякнула. По-моему, вы самый романтичный человек на свете… Особенно в пижаме.