Последний император России. Тайна гибели

Григорьев Юрий

Справедливости ради мы должны признать: если бы у Голощекина, Юровского и иже с ними была акцентированная цель убить Романовых так, чтобы никто и никогда не узнал, где, когда и как это произошло, – они смогли бы это организовать. Люди неглупые. Но для этого требовалось, чтобы задача была сформулирована соответствующим образом. Для этого кто-то (Ленин? Свердлов?) должен был сказать Голощекину, а тот, в свою очередь, Юровскому примерно следующее: «Сделай все тихо. Так, чтобы никто ничего не увидел, не услышал, ни о чем не догадался. И трупы спрячь так, чтобы никогда не нашли ни их, ни того места, где мы с ними разобрались. Головой отвечаешь». Вот тогда Юровский всерьез думал бы о скрытности. И можно не сомневаться – сделал бы все так, чтобы комар носа не подточил.

Очевидно,

что такой строгой установки Юровский не получил. Потому что Голощекин не видел в предстоящей операции ничего из ряда вон выходящего. Всего-то и делов: расстрелять одиннадцать человек. Сколько уже всякого разного люда расстреляно… Да, царь, да, с семьей, но они такие же люди, как и все. И жизнь в них держится ничуть не крепче, чем в мелком дворянчике или в простолюдине. Нет, задача уничтожения Романовых не виделась сложной. Потому и команда Юровскому была дана самая общая: всех уничтожить, а тела спрятать. Как задача была сформулирована, так и готовилось ее исполнение. Как это выглядело на практике, мы увидим дальше.

Последние пятнадцать минут

Мы опустим события, связанные с ожиданием Юровским команды начать операцию и с затянувшимся за полночь прибытием автомобиля. Эти два очень важных обстоятельства мы рассмотрим несколько позже.

Семью Романовых разбудили под тем предлогом, что в связи с наступлением белых оставаться в доме опасно и узникам предстоит переезд в другое место, а пока им нужно незамедлительно перейти в более безопасную комнату на первом этаже. Несмотря на это, сборы семьи не были спешными и заняли около часа.

Скорбный путь узников в расстрельную комнату описали охранники Дома особого назначения Якимов, Павел Медведев и Сухоруков, а также Михаил Медведев (Кудрин). У остальных участников и свидетелей расстрела эти события либо упомянуты вскользь, либо лишены важного для расследования описательного характера.

М. А. Медведев (Кудрин): «Выходим на лестничную площадку второго этажа. Юровский уходит в царские покои, затем возвращается – следом за ним гуськом идут: Николай 2-й (он несет на руках Алексея; у мальчика несвертывание крови, он ушиб где-то ногу и не может пока ходить сам; за царем идут, шурша юбками, затянутая в корсет царица, следом четыре дочери… за девушками идут мужчины: доктор Боткин, повар, лакей, несет белые подушки высокая горничная царицы, на лестничной площадке стоит чучело медведицы с двумя медвежатами. Почему-то все крестятся, проходя мимо чучела, перед спуском вниз».

А. А. Сухоруков (охранник в Доме особого назначения): «Царь на руках несет своего сына дегенерата царевича Алексея. Царевна дочь Анастасия несет на руках маленькую курносую собачку; экс-императрица под ручку со своей старшей дочерью – Ольгой».

П. С. Медведев (начальник охраны в Доме особого назначения): «Впереди шел Государь с Наследником, за ним – Царица, дочери и остальные».

А. А. Якимов (охранник в Доме особого назначения): «Впереди шли Юровский и Никулин. За ними шли Государь, Государыня и дочери: Ольга, Татьяна, Мария и Анастасия, а также Боткин, Демидова, Трупп и повар Харитонов. Наследника нес на руках сам Государь».

Удивительно, но у всех рассказчиков описание порядка, в каком шли на расстрел обреченные, совпадает практически полностью. У нас будет возможность еще больше удивиться этому обстоятельству, когда мы столкнемся с весьма серьезными расхождениями в их описании расположения обреченных в расстрельной комнате. Почему-то всего через несколько минут память странным образом изменит очевидцам, и они начнут говорить каждый по-своему.

Но сейчас они едины. Впереди шел царь и нес на руках Алексея. За ним шла Александра Федоровна. Сухоруков даже запомнил, что она шла под руку с Ольгой. И мы этому верим. Потому что такие, на первый взгляд, малозначительные детали являются лучшим доказательством правдивости слов рассказчика. Вспоминая давние события, человек словно бы видит перед глазами сцену, о которой рассказывает, и тут память услужливо преподносит ему маленькие штрихи общей картины. Сухорукову она напомнила о том, что царица шла под руку с дочерью. И еще о маленькой курносой

собачке на руках Анастасии. Это важно. Не потому, что выглядит очень трогательно: уходя на смерть, девушка прижимает к себе маленький теплый и бесконечно преданный ей комочек. Это важно еще и потому, что руки у Анастасии по пути со второго этажа на первый были заняты. Это следует запомнить.

Итак, вывод об этом этапе «акции» однозначен. Семья шла в таком порядке: Император с Наследником, Императрица с Ольгой, три другие дочери, Боткин. В каком порядке идут Харитонов и Трупп – неясно: то ли Харитонов впереди, то ли наоборот. Но это не такая уж важная деталь. Бесспорно, что все внимание было сосредоточено на членах семьи. Как бы ни были бесчувственны убийцы, но в их головах, видимо, все же мелькала мысль: ведь эти люди еще не знают, что живут последние минуты. Николай и Алексей не знают, что это последние мгновения непосредственной близости нежно любящих друг друга отца и сына. Не знают Александра Федоровна и Ольга, что в последний раз чувствуют тепло ладоней друг друга, а затем тепло жизни уйдет из них навсегда… Не знает Анастасия, что мягкая шерсть собачки скоро покроется липкой корочкой ее, Анастасии, кровью.

Ничего этого они не знают. Но, возможно, чувствуют приближение опасности. Как бы ни были бесчувственны убийцы, смертельная угроза не могла не мелькать в их холодных, без блеска, глазах. Эта угроза не могла не проявиться в движениях, позах и репликах. Или, наоборот, в молчании обычно разговорчивых тюремщиков. Палачи сознавали себя избранными, потому что революция доверила им дело чрезвычайной важности – уничтожить царскую семью. Не думаю, что им удалось скрыть от внимательных глаз Николая Александровича и Александры Федоровны распиравшую их гордость. Не могли царь и его супруга не заметить, что окружившие их люди ведут себя необычно. И не могли не заподозрить, что тюремщики, поднявшие их среди ночи, задумали что-то крайне опасное для семьи. Не могли не обратить внимания на противоречивые объяснения полуночной побудки. Один (Юровский) говорит, что спуститься вниз вынуждает угроза штурма Дома особого назначения и необходимость укрыться от опасности в нижнем этаже. Другой (Ермаков) тоже толкует про угрозу атаки, но говорит еще и о необходимости переезда в более безопасное место. В то же время семье не разрешают взять с собой вещи.

Было множество мелких фактов и фактиков, которые не упомнили тюремщики, но которые всегда четко фиксируют и мгновенно оценивают арестанты. В условиях ограничения свободы передвижения, в условиях, когда всё, в том числе и сама жизнь, зависит порой от того, насколько своевременно и правильно ты способен разглядеть грозящую опасность, – в такой ситуации заключенные становятся очень проницательными. Романовы чувствовали, что их ожидает что-то страшное. Потому и перекрестилась Александра Федоровна – перед тем как ступить на первую ступеньку лестницы. Вслед за матерью осенили себя крестным знамением дочери.

Обреченные спустились со второго этажа, пересекли анфиладу комнат первого этажа и зашли в комнату, которую их палачи выбрали местом экзекуции.

 

Как они были одеты?

Начиная свое исследование, автор намеревался последовательно, шаг за шагом пройти путь, который проделали обреченные от своих спальных комнат до комнаты первого этажа, а потом проследить путь, по которому провезли и протащили их тела до места их последнего пристанища. Но уже в самом начале работы стало очевидно, что такая цель недостижима. Чтобы разобраться в противоречиях, которыми полны воспоминания убийц, чтобы не запутаться в умышленно подброшенной в воспоминания лжи, чтобы не опустить руки в признание того, что исследование обречено на неудачу из-за не выявленных своевременно и потому безвозвратно утерянных фактов, необходимо отступать от хронологии. И подкреплять свои выводы о событиях, происходивших на ранних этапах большевистской операции, данными более поздних эпизодов той ночи. Вот и сейчас, чтобы решить вопрос, как были одеты обреченные, ограничиться только свидетельствами убийц – значит отложить решение вопроса. Это неправильно. Важно уже сейчас знать, как они были одеты. Это поможет понять ход последующих событий.