Последний император России. Тайна гибели
Шрифт:
Конечно, на втором этаже оставались не латыши. Там ожидали доклада о том, что к расстрелу все готово, прибывшие на экзекуцию высокопоставленные товарищи. Причем такого ранга, что начать операцию без них было никак невозможно.
В ранних воспоминаниях Юровского есть еще один любопытный момент: «Одевались с 1/2 часа. Внизу была выбрана комната… Команда была наготове в соседней комнате».
Кудрин в своих воспоминаниях ориентируется именно на раннюю версию «Записки» Юровского.
М. А. Кудрин: «Юровский отзывает Павла Медведева и оба
Но позднее Юровский вспомнил, что ему пришлось кого-то приглашать из комнат второго этажа. И воспоминания двух убийц разошлись в еще одной маленькой, но существенной детали.
Г. И. Сухоруков: «Тут же идут Юровский, Окулов, Медведев, Ермаков… Когда арестованные были введены в комнату, в это время группа людей, что раньше вошла в одну из комнат, направилась к комнате, в которую только что ввели арестованных. Я пошел за ними, оставив свой пост. Они и я остановились в дверях комнаты… Перед царем лицо к лицу стоял Юровский».
Сухоруков говорит о группе людей, при этом не называя их латышами.
А. Г. Кабанов: «После оглашения тов. Юровским Постановления Областного совета сразу затрещал мотор грузовой машины и присутствующие при этом товарищи, сначала, не входя в комнату, где находились приговоренные начали стрелять через проем открытой двухстворной двери».
Опять группа. Но опять нет даже намека на то, что это латыши. Более того, Кабанов называет их очень почтительно: товарищи.
Обратим внимание на то, как они стреляли. И посочувствуем Юровскому.
Он в комнате, стоит прямо перед бывшим императором, а в это время сзади, из дверного проема, начинается стрельба. Каково ему было в это время! Если бы расстрел происходил именно так, то Юровскому пришлось проявить завидную прыть, чтобы укрыться от пуль за арками. То-то он был рад, что в комнате есть эти арки. Там он и укрылся от пуль дорогих своих товарищей, костеря их при этом на чем свет стоит…
Неладно что-то у Кабанова с памятью. Еще одно доказательство того, что его не было в это время в комнате. И ничего он своими глазами не видел.
Не участвовали латыши в расстреле. Да и не могли участвовать. Уничтожение бывшего императора и его семьи – слишком серьезное и ответственное дело, чтобы перепоручить его каким-то латышам. А кроме ответственности есть еще и горячее желание доказать свою преданность революции. И войти в историю… Не могли большевики отказаться от такой славы.
Исполнителей вполне могло быть ровно одиннадцать. Только остальные семеро не были латышами. Это были большевистские руководители. Ими могли быть Ш. И. Голощекин, А. Г. Белобородов, Г. И. Сафаров, П. Л. Войков. Пойдем по порядку.
Есть заслуживающие доверия свидетельства, что в ипатьевском доме в ночь убийства находились Белобородов и Голощекин.
Ф. П. Проскуряков: «Значит, вернулись Юровский, Белобородов и этот пузатый».
Он же: «Они требование Медведева исполнили
И снова он: «Как только это Юровский сказал, он, Белобородов, пузатый, Никулин, Медведев и все латыши (их было, по словам Пашки, 10, а не 11) выстрелили все сначала в Государя, а потом тут же стали стрелять во всех остальных».
Белобородова Проскуряков называет по фамилии. Еще одного участника он не знал по имени и описывает как «пузатого» и «курчавого». Кто такой «курчавый», он же «пузатый»? Это Голощекин. Вот его портрет в описании М. Дитерихса: «Ему около 40 лет, роста – выше среднего, коренастый, полный, с порядочным животом, „брюхатый“, как определяют его свидетели…»
Про Голощекина известно также, что он якобы оставался на улице, чтобы послушать, будут ли слышны выстрелы. Сомнительно. Не мог он пропустить столь ответственное мероприятие.
Агафонова (сестра Якимова): «Кто именно участвовал в расстреле и сколько человек, брат не говорил, помню, что он упоминал о каких-то латышах и говорил, что не красноармейцы, а какие-то главные, приехавшие из совета. Этих главных было пять человек».
Агафонова говорит: «главные». Главными не могли быть безымянные латыши. Она уточняет: главные приехали из Совета. То есть большие начальники.
А латышей брат Агафоновой мог упоминать. Они же там были. Только стояли в дверном проеме. Зайти в комнату, встать в первый ряд, перед жертвами, они не могли. В первом ряду стояли главные исполнители воли революции.
В воспоминаниях Кудрина есть важные подробности, подтверждающие участие в расстреле высоких чинов.
М. А. Медведев (Кудрин): «„Так нас никуда не повезут?“ – спрашивает глухим голосом Боткин. Юровский хочет ему что-то ответить, но я уже спускаю курок моего „браунинга“ и всаживаю первую пулю в царя. Одновременно с моим вторым выстрелом раздается первый залп латышей и моих товарищей справа и слева. Юровский и Ермаков также стреляют в грудь Николая почти в упор. На моем пятом выстреле Николай 2-й валится снопом на спину».
Очень интересный отрывок: «…раздается первый залп латышей и моих товарищей справа и слева». Оказывается, что если исключить латышей, то справа и слева от Кудрина стоят «товарищи». Но эти «товарищи» – не Юровский и тем более не Ермаков. Потому что в следующей фразе Кудрин говорит: «Юровский и Ермаков также стреляют в грудь Николая почти в упор». Получается, что «товарищи» – это кто-то другие. О ком же это Кудрин говорит так почтительно? Столько лет прошло, а он по-прежнему благоговеет перед ними. А по его собственным словам, за вычетом латышей, Юровского и Ермакова, в расстрельной команде только он да Никулин. Других нет. Это он что, о Грише-пулеметчике говорит: «товарищи»? Конечно же, нет. Почтительное «товарищи» – это он случайно проговаривается про «ответственных товарищей», которые участвуют в расстреле. (Кстати, в приведенном выше высказывании Кабанова «товарищи» тоже присутствуют.)