Последний из Мраксов
Шрифт:
Старшие волшебники переглянулись. Они еще застали время, когда Лорд пользовался своей настоящей внешностью. Да, уже тогда он перенял много змеиных черт, но сходство было достаточно выразительным. Однако Регулус и Сириус были тоже чертовски похожи. Следовало убедиться. Они молчали, Нарцисса переворачивала страницы. Пока под одной фотографией не увидели подпись.
– Значит, это его имя? Марволо Мракс? – испуганно пробормотала миссис Малфой.
– Да, – пробормотал Люциус. – О, Мерлин, да. Кто бы мог подумать, что наш Лорд… Он любил этого Певерелла, не так ли?
– Нет, Люциус, – так же потеряно ответил Снейп. – Если уж даже на этих снимках видно, то надо полагать, он был одержим им. И то, как на мистера Найджелуса
Люциус многое мог бы сказать, если бы хоть что-то помнил о своем недавнем «разговоре» с Волдемортом, однако память его была качественно подчищена. У них еще оставалась внушительная пачка писем, которые кое-что могли прояснить, а так же множество говорящих портретов в галерее, в том числе отца и матери Люциуса.
– И… Взаимно, как вы думаете? – робко поинтересовалась Нарцисса.
– Похоже, что да, – ответил ей Снейп, глядя на смеющегося на снимке Певерелла. Карточка была не цветной, но Северус готов был поклясться в том, что у этого волшебника изумрудные глаза, как у Лили Эванс, ровно как и ее улыбка.
***
Июль в Глостершире выдался жарким, и лорд Певерелл, возможно, и правда Темному Лорду на зло, решил делать летом то, что никогда не мог в возрасте шестнадцати лет Гарри Поттер, обычно занимавшийся в это время года покраской скамеек и подстриганием кустов. Он носился на метле до упада, загорал на лужайке, заставил Дмитрия играть с ним в бадминтон и в довершение отправился купаться. Одному идти не хотелось, а Тони, как ни прискорбно, все-таки был уже слишком стар, чтобы во всем поспевать за своим хозяином, так что спутником в небольшом походе опять стал Дмитрий. Из-за чувствительности вампира к солнечному свету на небольшое озеро в пределах поместья отправились вечером, ближе к девяти. Недавно нанятая новая экономка, согласившаяся работать в столь странных условиях, приготовила им корзинку для пикника и выдала Вишневецкому огромный пляжный зонтик тридцатых годов, с которым много лет назад Гарри и Регулус ездили на Средиземное море отдыхать.
Вода в озерце была теплой, как парное молоко, что оба купальщика оценили. Над водой склонились ивы, а по берегам торчал камыш, в котором время от времени поквакивали лягушки. Когда-то здесь стоял небольшой челнок, в нем изредка катались дети, если собирались в поместье большой компанией. Похоже, без хозяйского присмотра лодчонка сгнила. Впрочем, и само озеро за полвека превратилось в настоящее болото. Лишь недавно магия эльфов вернула ему изначальный вид.
Внезапно Гарри остро почувствовал, как ему не хватает детей в доме. То, что раздражало его в юности, вдруг стало остро необходимо. Их вопли в коридорах, вечно разбрызганная из фонтанов вода, сломанные ветви плодовых деревьев, письма из школы. Он даже вдруг соскучился по урокам, которые вел полтора года.
Когда он решил вылезать из воды, Дмитрий уж ждал его с большим полотенцем, в которое закутал притихшего хозяина. Гарри поблагодарил его с улыбкой, но Вишневецкий не дал ему отстраниться, аккуратно придержав за края полотенца. В его действиях не было настойчивости, а во взгляде только вежливый вопрос. Поттер был его хозяином, выбор оставался за ним, вампир просто давал понять, что совсем не против, если их отношения из рабочих и приятельских перерастут в нечто большее.
Гарри задумался. Если бы рядом был Марволо, тот самоуверенный семнадцатилетний парень, которого Поттер любил, Гарри оттолкнул бы вампира, не колеблясь. Но Марволо не существовало, фактически тот мальчишка давно умер. Вампир казался привлекательным, как и все представители этого вида. И что значительнее, он был мертв. Смерть – единственное условие, не предусмотренное их контрактом, не то чтобы Гарри проверял… он даже никогда не хотел проверить, потому что его верность Марволо обеспечивалась не подписанной благороднейшими лордами
Холодная рука Дмитрия скользнула ему на талию, потом на бедро. Он медленно и осторожно, словно пугливую косулю или невинную девицу, придвинул Гарри к себе. Другой рукой приподнял подбородок, поворачивая лицо для поцелуя. Поттер закинул ему руки на плечи. Раньше, до Марволо, с другими партнерами, в этот момент он всегда начинал чувствовать какую-то нетерпеливую вибрацию в горле, некоторую дрожь в ногах и тугой узел желания в районе солнечного сплетения. Гарри чувствовал это тысячу раз, со многими, но не теперь. Он не ощущал ничего, ни малейшего отклика, ни капли похотливого нетерпения. И он не мог отогнать от себя образ любимого лица и горящих страстью и гневом синих глаз.
Для Гарри прошло едва ли два месяца с тех пор, как он видел Марволо в последний раз. И он вдруг с ужасом понял, что будет самой обыкновенной шлюхой, если изменит своей памяти, изменит мальчику, которого считал мертвым. Гарри изменял Блейзу, пока они жили вместе, он изменял Регулусу, одновременно не прекращая делить с ним постель. Но он не мог подвести Марволо, даже когда в жизни творилась такая дрянь.
Руки на плечах вампира на мгновение сжались в кулаки, словно в жесте страсти. Дмитрий, ошибочно приняв это за одобрение, склонился за поцелуем. Гарри уже собирался сам оттолкнуть его, когда резкий хорошо знакомый голос воскликнул:
– Круцио!
Дмитрий упал на траву и с криком забился на ней. Гарри быстро подобрал с земли свою волшебную палочку и посмотрел на противника. Волдеморт шел ему навстречу быстро и уверенно. За ним, немного отстав, торопились Тони и Рабастан. Еще дальше бежала Белла и несколько Пожирателей, которых Гарри не разглядел. Поттер отменил заклинание, наложенное на Вишневецкого Лордом,и обернулся к Волдеморту.Гарри ожидал холодного презрения, насмешек, ненависти, но не того, что увидел. В отвратительных красных глазах, которые он с детства боялся и ненавидел, были страх и ревность, и подступающее безумие. Это выражение он отлично знал, видел множество раз у любимого, драгоценного Марволо, видел в зеркале, когда боролся с приступами.Его как обухом по голове ударило. И впервые с тех пор, как Гарри вернулся, он отчетливо до зубовного скрежета понял: да, человек перед ним не тот, кого он любил, но в Волдеморте по-прежнему живет и страдает часть души Марволо. И эта часть, возможно, по своему, но продолжает желать и любить Гарри Поттера.
Любящее сердце, как и в тот день, когда он покинул прошлое, отринуло все крики разума о самосохранении. Гарри сделал несколько быстрых шагов Темному Лорду навстречу и, забыв, что на нем нет ничего, кроме плавок и мокрого полотенца, обнял его, изо всех сил прижимая к себе.
Бонус о том, как Гарри ревновал:
Гарри: Ага!
Алекто Кэрроу: Ой!
Волдеморт: Ты чо, с ума сошел?
Гарри: Чуть я за порог, так ты тут с бабами закрылся!
Волдеморт: Мы тут по работе вообще-то! Она ж Пожирательница!
Гарри: Понятно теперь зачем тебе бабы-Пожирательницы!
Волдеморт: Гарри, она ж старая и страшная!
Гарри: Когда ты ее отметил, она наверняка была молодой и симпатичной!
Амикус (шепотом): Молодой была, это верно.
Волдеморт (уже с опаской): Да мне кроме тебя никто не нужен!