Последний из Первых Миров - Эпоха Тишины. Том 2
Шрифт:
Разбив особо крупное войско ардов у самых границ Королевства Света, Мосселькем получил приказ отправить объединенные войска всех Богов вглубь владений врага, и для того собрал самую крупную армию, содержавшую в себе минимум половину всех сил государства, дабы так наверняка окончательно покончить с остатками сил врага и их командиром. Он был полностью уверен в своей победе, и не ожидал подвоха, тем более такого, что произошел тогда, и который буквально перевернул ход войны, в миг превратив преимущество людей в их слабость. В башне, где за ходом битвы уже уходящих вдаль войск людей наблюдал Мосселькем, прорвался один единственный ард, быстро убитый Богом Небес. Стоило тому отвернуться от поверженного противника, и его меч со свистом скользнул по левому глазу Бога, оставив ему ужасный шрам и лишив его того глаза, передав ему ужасно холодное Черное Пламя, тут же осевшее в пустой глазнице. Хоть у него остался лишь один глаз теперь, его зрачок сузился до неузнаваемости, а зубы крепко сжались от невероятной злобы. Отскочив в сторону, он следил за движениями врага, теперь занявшего его место на смотровой площадке, взмахом облаченной в черную перчатку и горящей Синим Пламенем руки заставляя пылать тем же Пламенем
— Совенрар! — кипя от злобы, уже не обращая внимания на ранение, крикнул поднимающийся на ноги, крепко и до хруста в руках сжимающий свой немалый кривой меч Мосселькем.
На голове имтерда не было шлема, и Бог на всю жизнь запомнил увиденные им тогда изменения того лица, по бокам покрытого синей чешуей, с такими же синими волосами до спины и маленькими синими глазами, теперь выглядящими совершенно безумно, в такой же безумной гримасе кривя клыкастую улыбку. Самый страшный кошмар человеческой расы, который все Королевство Света считало уже побежденным, вернулся на поле боя, против них, запертых в одной Части Света, еще и в компании не менее опасного монстра Хемирнира. С этой же новостью поднятые Совенраром войска имтердов, скрывшихся под обликом ардов, зажали ушедшие в сторону настоящих войск ардов Хемирнира войска людей в кольцо, и без жалости их уничтожили, тем самым положив начало новой, куда более жестокой и тяжелой войне, заранее получив в ней огромное преимущество. Мосселькем, понимая, что его сил не хватит для победы над Совенраром, спасенный тогда же прилетевшим ему на помощь Заэлем, добрался до уже готового лично атаковать имтердов в лоб оставшимися силами людей Короля Альберта. С ним к Королю прибыл и Бог Ночи Гимилл, успевший в последний момент спасти часть окруженной Совенраром армии людей, выведя их остатки через тылы врага, тем не менее сам получив в бою немало ран. Новость о возвращении Совенрара на карту Севера привела Альберта в бешенство, и даже поддержка готовых продолжать войну во что бы то ни стало Мосселькема и Гимилла недостаточно его теперь успокаивали.
— Ты должен был сгнить в Бездне, ублюдок! — краснея от злобы, уже тяжело дыша, ударом тяжелого кулака едва не разрушив стоящую рядом с его троном колонну, дрожал Альберт.
Пусть все три Бога, как и воины людей, как и все люди Севера, крепко держали в руках оружие, превосходство врага было слишком велико, и даже при поддержке Гимилла в прошлой битве они потеряли слишком много сил, при том, что их противник был и вовсе бессмертен. Но гнев лишь придал им новых и сил, и так началась война, теперь названная 400-летней, в которой люди без страха и упрека, со священным гневом, каждый день бросались в бой с заклятым врагом, а имтерды и арды то и дело отступали из глубин земель людей, но не только под давлением сил последних, будто подчиняясь воле третьей силы, что и вернула их Властителя Совенрара в Мир Гармонии. Той же силы, которая позволяла ему теперь посещать Запад, переступая через самую Бездну Марконнор, там же через десятки лет выкрасть свою сестру Шираву и ее новорожденную дочь Лилику из рук людей, заперев ее, с поддержкой Правителя Гармонии, в его владениях на все оставшиеся триста лет до появления на свет последних отпрысков рода Кацер. Умирая, люди отдавали свои души Бездне, увеличивая ее объем, чем и пользовался целые столетия Правитель Бездны, Доран, также даровавший для этого Совенрару свое Черное Пламя. То же Пламя со временем поглотило войска Королевства Света, и за долгие годы безумия окончательно поглотило раненного им в левый глаз Мосселькема. То же Пламя, еще через сотни лет, помогло Геллару стать Актонисом, ведь именно с его поддержкой он сумел пересечь Бездну Марконнор, и забрать свою Душу из Алого Озера, что возвышалось на горе чуть-чуть над уровнем Бездны в тех же Землях. Именно Черное Пламя сделало некогда великого командира Демонов Думу своим слугой, своей волей заставляя его делать ужасные вещи по всему миру, исполняя его план, цели которого до сих пор тщательно скрывались от остального мира теми душами, что заключали собственные контракты с Дораном, а потому воспринимались им как союзники, тем более связанные по рукам и ногам пунктами своих договоренностей. Теперь, думая об этом, было даже хорошо, что Френтос пропустил многие слова Ультры и Серпиона ранее мимо ушей, и его глупость буквально спасла его от правды, которая была бы для него не просто неприятна — она была невыносима. Ведь именно Ультра, такой же, как и Дума, слуга Бездны, каждый раз приходил на помощь людям, семьи и судьбы которых тот уничтожал, и спасал единственных выживших после каждой бойни людей от страшной смерти, после чего те росли, а боль и скорбь в их сердцах делали их сильными октолимами, с чем росла и интересная Дорану их Душа. Именно этих людей брали под свое крыло Боги и Археи людей, будто они заранее знали, что собирается делать Дума, и не собирались ему в этом мешать. Они лишь пожинали плоды его кампании по созданию сильных душ, что однажды так или иначе станут сильными слугами Бездны. И они, разумеется, имели свои планы на эти Души, и потому делали их своими учениями, то есть тем же оружием, но уже в руках людей.
В итоге, правда, в выигрыше с этого все равно оставался именно Доран. Чем больше огромных и могущественных Душ погибнет в Эпоху Хаоса, в Последней Войне, тем больший объем их Белого Пламени провалится в Бездну, и так станет частью его Черного Пламени. Белое Пламя не появляется из ниоткуда, и живые существа могут лишь разделять его со своими потомками при рождении последних. Объем Белого Пламени однажды может иссякнуть, но все оно так или иначе превратится в Черное. Создание трагедий, перераспределение сил существ Гармонии с их помощью для контроля их будущих и постоянных междоусобиц, а также вынуждение всех сторон находить друг в друге причины для ненависти, как лучшего катализатора в сеянии смерти. Великое множество сюжетов, за которыми следит Бездна, выращивая великие души, получая из них великую выгоду для своего Пламени, и называется Великим Планом Бездны. Планом Дорана.
400-летняя Война, в итоге, так
Но в одном Совенрар был, все-таки, прав, и Археи людей с Запада, как и их Боги, уже знали о том, что происходило на Севере, пусть и правда не могли с этим ничего сделать. О происходящем им рассказывал Негласный Правитель, и подтверждение того же они получили от другого Бога, не поддавшегося Бездне и имтердам, не поверившим в предательство своих давних товарищей, принесенного на Запад без руки, израненного и сломленного нескончаемыми битвами, все еще помнившим о их старой дружбе драконом Заэлем. Бог Ночи Гимилл, вечный одиночка, воля кого защищать свою расу была непоколебима, рассказал и бывшей ученице Бога Света Альберта, Богине Света Лорее, о судьбе ее учителя, и та едва ли смогла себя уговорить даже во благо всей человеческой расы подготовиться к будущей Эпохе, в которой им придется стать врагами. Даже зная, в каком отчаянии он находился, она просто не могла поверить, что столь великий человек их предал. Теперь всем им, всему миру, каждой стороне, нужно было собраться вместе, чтобы подготовиться к той будущей, последней Эпохе, и для того они собирали вместе все силы, что они сумели подготовить за годы кампаний по созданию новых героев для себя, только на которых им теперь и оставалось надеяться. За столькие годы Проклятье Забвения Белого Пламени их Душ слишком их изгрызло. Рвения к победе и жизни в Последней Войне тех людей, как и Богов с Археями, угасали с каждым днем, и с тем же слабели они сами.
Пока еще раненные и обессиленные Френтос и Серпион, мирно сопя себе под нос с уже полностью спящими лицами, дремали меж шипов на самом краю головы Заэля, а бьющий в глаза и уши ветер растворял в себе картину умиротворенных небес, что взирал перед собой мудрый дракон, где-то в мире так же мирно в самые разные грезы погружались Лилика и Таргот. Животные инстинкты железными тисками сжимали доброе великое сердце старого дракона, и окружающая тишина только больше его пугала, будто сам мир заставлял его бояться, игнорируя убеждения мозга, преобразуя окружающую тишину в тревожное затишье. Сам воздух вокруг был будто пропитан какой-то щемящей безнадегой. Изредка ему на глаза попадались люди, едва заметные, еще куда-то идущие далеко внизу. Над ними, но ниже самого Заэля, разрезая крыльями воздух пролетали птицы, еще куда-то стараясь сбежать. Мир будто сам просил своих жителей бежать что есть сил, скрыться, спрятаться, спастись от грядущего безумия, навеивая им подобные мысли, слышимые теперь лишь животными, будто были те в этом мире самыми разумными, и никакие думы не заглушали в них того голоса.
Заэль не переставал думать о сути той войны, наверняка служащей лишь средством Дорана выманить в мир на «честный разговор» своего Создателя, пусть и пользуясь для того столь радикальными мерами. Об этом ему рассказывал Мосселькем, и, пусть речь его часто мешалась с бредом, желания и стремления Черного Пламени в нем, как и во всем мире, были ему вполне понятны. Объединение мира под своим началом, утопия единства, где не будет войн и ненависти, и где он сам, наконец, сможет забыть о страхе. Именно страх в голосе Черного Пламени, в его шепоте из Бездны Марконнор, улавливал когда-то Заэль своими рогами, и именно открытие его происхождения заставило ярого сторонника людей встать на сторону врага теперь, пытаясь от того истинного Проклятья Забвения Черного Пламени уберечь своего друга Мосселькема. Бездна была одинока и голодна, ведь все ее Души были одинаковы, и сколько бы ни было тех душ, все они были лишь частью своего хозяина, что уже столетия сам дрожал от того шепота, и для того так часто выходил в Мир Гармонии, где чувствовал себя спокойнее. Да, сам Правитель Бездны боялся Бездны. И Клинок Власти Доран, что был ей однажды поглощен, потому и не смог ее обуздать, что испугался ее, и не принял ее голос. Он просто не мог понять…почему Бездна говорила голосом его мыслей, и почему предлагала ему то, чего он всегда желал на самом деле.
Впереди было уже шумнее. Дракон остановился, теперь отходя от мыслей неприятных, с большим удовольствием разглядывая в паре сотен метров впереди, внизу, разросшийся на целый километр в диаметре между изумрудным лесом и золотистыми полями, величественный и яркий, громко разносящий по округе марш воинов, город Ренбир. В лунном свете завораживающе блестела его Пирамида, ярко сияли собственным светом схожие с таковыми столицы Королевства Света дома, и от всего того света переливались в глазах Заэля образы как новых воинов людей, так и уже знакомых ему, даже закованных в те же древние доспехи, Демонов.
— Уже? — вдруг, качая головой и поочередно моргая глазами, поднял голову от торца шипа перед собой Френтос.
«Уже.» — даже в мыслях явно улыбаясь, вздохнул Заэль.
— Ай ты, твою мать. — начал судорожно и с дрожью в руках потирать глаза Френтос. — Чуть не замерз насмерть. Спасибо еще штаны теплые, а Серпион бил только выше пояса. Без штанов я бы точно импотентом остался, с такой-то холодрыгой.
— Ч-что? — так же закинув голову от груди назад, очевидно проснувшись от звона в ушах собственного имени, с сонным лицом спросил Серпион.