Последний из Первых Миров - Эпоха Тишины. Том 2

Лагутин Алексей

— Кто это был?

Перебивая легкое шуршание деревьев вокруг, где все еще изредка с ветки на ветку падали обломки их верхушек, этот голос едва ли его нарушил, все такой же тихий, и едва различимый. Мужчина в некогда известной всему Западу форме безжалостных и жестоких наемников Бруси, сверкая в свете луны алыми, словно кровь, волосами, все то время, что говорили между собой Френтос и старик, стоял в тени у дерева позади последнего в добрых десяти метрах и оставался впредь совершенно тихим и незаметным. Ему ни о чем не говорил вид того юноши, с которым говорил его вечный спутник, и он все еще не понимал, зачем старик искал с ним встречи, или, тем более, о чем он с ним говорил — какой был в этом смысл.

— Френтос. — однозначно и с улыбкой ответил старик.

— И кто он?

Старик сразу не ответил. Паузой в несколько секунд он пытался выудить из памяти своего подопечного уже имеющуюся у него информацию

об этом человеке, но он совершенно ничего уже не мог о нем вспомнить. Чего, в целом, и ожидал старик.

— Не думаю, что теперь это важно. Вряд ли вы когда-нибудь встретитесь в будущем. — качая головой, хрипло и тихо посмеялся про себя старик.

— И куда он пошел?

— Синокин. Знаешь такое место?

Лирой задумался. Было ли ему знакомо это место? Его название точно о чем-то ему говорило, и старик прекрасно это понимал. Хотя и на мгновение осекся, узнав, о чем юноша думал тогда на самом деле.

— Разве я не должен идти туда вместе с ним?

Улыбка исчезла с лица старика. Этих слов он точно не ожидал. В этом просто не было смысла.

— Почему же? — все еще не оборачиваясь к собеседнику, чуть наклонил голову старик. — Зачем тебе туда идти?

— Хотел бы я знать. Мне просто кажется…что я должен быть там. — задумался Лирой, окончательно уходя в собственные мысли, вполне возможно перепутанные с неким доселе незнакомым даже старику инстинктом, что пронизывал мир с самого его основания, но механизм которого так и не был никем объяснен.

«Что это? Голос сердца? Или же голос Проклятья?» — думал про себя старик, продолжая слепыми глазами рисовать перед собой образы лишь того, что он знал, с чем сталкивался, и стараясь выбрать достаточно верное объяснение сего феномена именно из этого. — «Каждый новый Первый Мир восполняет события своих предшественников. Все Кацеры собирались в Синокине. Но разве в том, что произойдет там, участвовал Лирой? Тогда Мир не может звать его туда, если его там еще не было, пускай он и может предотвратить неизбежное. Но он все равно это почувствовал? Почему…даже я этого не понимаю…»

— Мы пойдем туда? — перебил мысли Правителя Лирой.

— Нет. — уверенно и спокойно, будто сам с чем-то смирившись, ответил старик. — Это не наше дело. У нас свой путь, Лирой. У тебя своя судьба.

— И в чем же моя судьба?

Старик снова улыбнулся. Пускай он был слеп и глух, не чувствовал запахов или температур, не чувствовал боли, голода, и ни в чем не нуждался, его тело все еще имитировало типичную для своего вида активность, которую он проявлял когда-то давно, в других Первых Мирах, пока не потерял свой истинный облик и цели, да и пока вовсе не забыл сам, кем был. Его голова повернулась назад, к месту, где, еще прижавшись спиной к дереву, упираясь одной ногой в землю, а другой обвивая первую, стоял тот потомок Археев имтердов, что некогда, и уже будто навсегда, пропал из истории мира, и так скрылся ото всех его существ, что до сих пор желали его получить и использовать для изменения хода истории. Старик смотрел на него улыбаясь, так и сопровождая каждое сокращение его грудной клетки от участившегося лишь теперь дыхания своим мертвым, но еще полным какой-то загадочной надежды взглядом. Даже Лироя пугал этот взгляд, пусть он и должен был уже давно к нему привыкнуть. Их путешествие по миру с того момента, что Геллар вторгся на Восток, передав тому Проклятье Забвения Красного Пламени, разделив его с сестрой Имперой, с чего и началась вся история трагедий мира в Эпоху Грома, длилось уже почти 400 лет. И Лирой едва ли что-то из этого помнил, и почти ничего в нем не понимал.

— Кацеры соберутся вместе, чтобы узнать сокрытое. Ты не можешь быть с ними, пока не узнаешь того, что сокрыто в тебе самом. Мы идем к Алому Озеру, к моему старому другу. Остальным там, внизу, займется Геллар.

Улыбка старика стала добрее.

— Не бойся. Скоро мы оба…снова найдем свою цель.

Глава 7: Глубины

Лестница закончилась на узкой квадратной смотровой площадке, куда Френтос спрыгнул уже с последних ступенек, не нащупав одну из них ниже ногами, и потому решив, что там лестница и кончалась. Как оказалось, не хватало у этой лестницы только одной ступеньки, наверняка сломавшейся и отвалившейся от коррозии, пагубного влияния на металл окружающего влажного, теплого, и землистого воздуха. Запах подземелья был полностью оправдан своим окружением — довольно большое восьмиугольное помещение с высоким потолком и несколькими лестницами c площадками по разным этажам, уходящими вниз. Кое-где стены были точечно порушены, будто от времени пробитые давившей на них с обратной стороны землей, теперь частично засыпав ей через дыры пол на три этажа ниже, а также некоторые площадки ближе к дальней от Френтоса

стене. Он подошел к краю площадки, огороженному высоким заграждением, и посмотрел вниз, уже улавливая не только пресный запах тяжелого воздуха, но и всем телом уже чувствуя на себе его душный жар. Только за время, что он спускался по лестнице вниз, он уже успел отогреться, и теперь прекрасно себя чувствовал по крайней мере в этом плане. Как ни крути, при его состоянии как физическом, так и внешнем, с его уже открытым для любых температур голым торсом, тепло было куда предпочтительнее холода, и источником такового в канализации наверняка были еще работающие тут и там, эхом гудящие насосные станции. Френтос узнавал их звук, идущий из левого коридора, что был парой этажей ниже, и именно на место обслуживания подобных станций все помещение вокруг него и было похоже. Единственным прочим звуком, помимо тихого и почти булькающего звука тех станций ниже, был звук разбивающихся капель воды с потолка о пол первого этажа и некоторых частей площадок этажами выше. Не устаревающие и не требующие отдельного обслуживания кристаллы Зоота светили на весь зал вверх лишь первого этажа, но вряд ли потому, что изначально закреплялись на стенах только там — выше со стен они либо уже отвалились, либо их снесло потоками земли из щелей над ними.

Правее Френтоса тоже была лестница, но уже не вертикальная, а угловая, и он без особых раздумий отправился по ней вниз, все еще осматриваясь и думая, где ему будет лучше спуститься вниз. Под ним было еще два этажа с подобными площадками и мостиками от одного конца помещения к другому, но с одной стороны, как раз на этаже под самим Френтосом, площадка была серьезно завалена землей из дыры в стене как раз между тем этажом и серединой лестницы, по которой теперь спускался Френтос. Он мог пройти по той куче, или же мог пройти по мостику на другую сторону, к еще немного выделяющейся на фоне серых блеклых стен белой, с ржавыми подтеками, двери. Единственное «но» — с той стороны вниз не шли никакие лестницы, а прыгать с середины мостика вниз наш герой просто не хотел, ведь и без того чувствовал себя плохо, и не хотел ухудшать свое состояние еще сильнее, тратя внутреннюю силу. При обычном прыжке с такой высоты, разумеется, он наверняка переломал бы себе ноги.

Спустившись к той самой горе грязи на этаж ниже, все-таки решив лишний раз по ней не лазить, он медленно прошел по скрипучему, слегка танцующему под его весом, мостику к дальней двери, и, не увидев решения альтернативного, потянул влажную и скользкую дверную ручку на себя, с каким-то, похожим на электрические разряды, скрипом медленно открывая дверь на себя. Встретила его кромешная тьма, едва освещаемая светом из его помещения, тем не менее сразу давшая ему небольшой запал для обсуждений с самим собой того, что теперь ему явно не нравилось, и о чем он был только рад лишний раз подумать, чтобы отогнать сонливость. Еще одна, но уже стандартная бетонная лестница, была как раз справа, и ее он даже в темноте еще хорошо видел. По крайней мере он видел ее начало.

«Руки сломать этим строителям…» — зло думал про себя он, проходя к той лестнице, и уже по ней спускаясь на первый этаж, по пути целиком проваливаясь в темноту, идя уже на ощупь. Была та лестница чуть влажной и скользкой, но он еще крепко стоял на ногах, и ему это не слишком мешало, в отличии от темноты.

И что, все-таки, ему не понравилось, если эта лестница немало ему помогла? Скорее всего, ему пришлось потратить несколько секунд на выбор пути из-за отсутствия тех же лестниц у двери на площадке, где, фактически, также было логично их разместить. И только за это ломать людям руки? Вопрос проектирования канализации, с учетом ее планируемого запустения в течении месяцев и годов, решался по принципу «чем надежнее, тем долговечнее». Двери частенько заедали от коррозии, особенно активной в подобном месте, и в случае, если одна из них заест, работники получали возможность попасть в помещение через другую дверь, так, по лестнице снаружи, быстро и просто до нее добираясь. Что происходило с лестницами внутри от коррозии, думаю, повторять не нужно, и наверняка потому их не стали делать сразу с двух сторон.

«Могли бы сделать лестницы с обеих сторон.» — про себя вздохнул Френтос, уже медленными и аккуратными шагами по невидимым в темноте ступенькам добравшись до первого этажа, и там с ходу, слева, нащупав руками дверь. «Или свет бы на лестнице оставили. Черти.»

Скорее всего, проблема заедающих дверей уже была некогда встречена работниками канализации, которых отправлял туда с «важными целями» Серпион, поскольку у той двери, ручку которой теперь безрезультатно пытался нащупать в темноте Френтос, этой самой ручки, как и замка, уже не было. Маленький лучик света пробивался к нему в темный коридор как раз через дыру, оставленную самой ручкой, наверняка вырванную с корнем, когда она начала заедать.