Последний камикадзе
Шрифт:
Плавающие в океане японцы и Роберт Харрис вели себя мирно, хотя их разделяло не более трехсот ярдов. Но, очутившись на борту катера в обществе сбитых японцев, Боб не захотел сдерживать своей злости. Он сразу же набросился с кулаками на низкорослых противников. Японцы, чудом избежавшие гибели, даже не думали сопротивляться. Двумя молниеносными ударами в челюсть Харрис свалил одного, послал в нокаут другого.
— Лейтенант, прекратите, — пытался удержать его кто-то из моряков. — Это же пленные…
— Пленные?! — истерично крикнул летчик. — Ты посмотри, парень, что наделали эти мерзавцы! — Он кивнул
Трясущимися руками Роберт взял предложенную ему сигарету и, сделав несколько жадных затяжек, стал переодеваться в сухую матросскую робу.
Японцы, придя в себя, что-то залопотали на ломаном английском языке.
— Что им нужно? — поинтересовался Боб, успевший проглотить стакан виски для согрева после купания. Теперь летчик совсем пришел в себя.
— Они заявляют протест против грубого обращения с офицерами императорского флота.
Боб показал им неприличный жест и посоветовал:
— Молчите, крысы, пока не выкинул вас за борт.
Но японцы не реагировали на его слова: повернувшись спиной, казалось, забыли обо всем. Они смотрели на пылающую бухту, и в узких их глазах светилось торжество.
Очень немногим пилотам и зенитчикам удалось открыть свой боевой счет в небе Пёрл-Харбора. Зато кому повезло — стали знамениты на всю Америку. О них кричала пресса. Их фотографии заполняли страницы газет и журналов. Херст и другие газетные магнаты, славя героев Пёрл-Харбора, пытались сгладить остроту национального позора и бесчестья.
Сегодня знакомый штаб-сержант по секрету сказал Чарлзу чрезвычайно приятную новость, которой ему не терпелось поделиться с приятелем.
Боб появился в гостинице почти вслед за Чарлзом. Швырнув в угол темно-синюю пилотку, что у него было признаком плохого настроения, он сел в кресло и потянулся за сигарой.
— Привет, старина! Откуда у тебя такой изумленно-растерянный вид, словно у монахини, затяжелевшей от прохожего пилигрима? Ты чем-то расстроен?
— Был сейчас у Кэт…
— Об этом можно и не говорить. От тебя за милю разит ее духами. А что рано вернулся?
— В Гонолулу пришел «Йорктаун», а вместе с ним и ее красавчик Генри Хьюз. Ты посмотрел бы на нее, когда мы пришли к ней в одно время. Кэт извивалась, как гремучая змея. И ты знаешь, она, стерва, так повела себя, что я вскоре почувствовал: мне там делать нечего. Чтобы позолотить пилюлю, она перехватила меня у порога, и я опасался, что задушит в своих объятиях. А затем выставила за дверь. Словом, на правах хозяина у нее остался Генри. Хочется рвать и кусаться…
— Стоит ли из-за этого так переживать?
— Чак, пойми меня, старый бандит. Я к ней снова успел привязаться. Она здорово скрасила мою жизнь в эти проклятые дни, что прошли после японского налета. А потом ты видишь, что она весьма оригинальная женщина. Красива. Неглупа…
— Ну коль ты начал ее хвалить, то, видно, дело и вправду серьезно. Но учти, Боб, Кэт не только умна и красива, она своенравна и ядовита. И берегись, как бы в одно
— Чарлз, я говорю серьезно. У этой женщины кроме всего прочего есть кое-что и на счету в банке.
— Мой дружеский совет — плюнь на нее. Найди другую, и через неделю-две из твоей памяти выветрится эта шикарная мисс. А сейчас я сообщу тебе прекрасную новость: в штабе лежит телеграмма — нам с тобой президент подкинул по кресту «За летные заслуги».
— Ты не шутишь?
— Штаб-сержант Горрис поклялся, что читал телеграмму своими глазами. Говорит, что завтра об этом объявят официально.
— Ура! — воскликнул Боб и, оторвав Чарлза от пола, закружил в воздухе. — Чак, дорогой, ты вернул мне интерес к жизни!
— Но это еще не все, Робби. Нас с тобой повысили в званиях. Теперь я — первый, [30] а ты — капитан.
— Чарли! Какого же дьявола мы сидим здесь! Почему мы еще не в кабаке? Пошли в машину! — заторопил он приятеля.
Не доезжая до ресторана, Роберт остановил «форд» у газетного киоска:
— Чак, прихвати газету, может, там что есть о нашем награждении.
30
Первый лейтенант — соответствует старшему лейтенанту.
— Не можешь потерпеть до завтра?
— Ей-богу, не верится, что нас наградили, хотя знаю — кресты дадут не зря. Мы их честно заслужили.
Чарлз вышел из автомобиля и через минуту вернулся с журналом «Лук». С яркой обложки его смотрело худощавое лицо пожилого адмирала. В темных глазах этого почтенного джентльмена, читалась пугающая непреклонность, привычка повелевать и распоряжаться судьбами тысяч.
— Кто это такой? — поинтересовался Роберт, взглянув мельком на портрет.
— Сейчас посмотрим, — отозвался Чарлз, листая журнал в том месте, где помещали списки награжденных. Ему и самому не меньше, чем Бобу, хотелось убедиться в правдивости слов штаб-сержанта. — В этом номере о нас еще нет, — сказал с легким разочарованием и тут же подпустил шпильку: — Конечно, нам было бы приятнее, если бы «Лук» поместил на обложке знаменитого аса Боба Харриса…
— Но, увы, — парировал Роберт, — его редактор предпочитает давать портреты адмиралов.
— Это новый главнокомандующий военно-морским флотом США адмирал Эрнест Кинг.
— Ого! — с уважением воскликнул Боб. — Беру свои слова назад. Это действительно не просто адмирал. Значит, его предшественнику Киммелю за Пёрл-Харбор дали пинка в зад? Поделом!
— Ну, теперь держитесь, «чарли»! [31] Этот Кинг — мужчина серьезный. Слушай, что о нем пишут: «Адмирал за сорок один год своей службы прошел через все офицерские должности, проявив на каждом посту незаурядные способности. Он весьма одаренный человек с недюжинным умом. Не терпит глупцов и слабовольных людей. Однако подчиненные его больше боятся, чем любят…»
31
Кличка японцев.