Последний камикадзе
Шрифт:
В этом вылете Кэндзи Такаси допустил оплошность. Он вывел свое звено торпедоносцев под малыми курсовыми углами, и атакованный «Инкаунтер» смог уклониться от всех шести сброшенных торпед.
Дичь, почти принадлежавшая ему, попала в ягдташ другого охотника. Кэндзи понимал, что сам виноват в промахе, и это злило его еще больше. Выйдя из самолета, он чуть не столкнулся с младшим матросом, перебегавшим через посадочную палубу. Отшатнувшись от офицера, тот пробежал мимо, не отдав честь.
— Эй, собака! — окликнул матроса капитан-лейтенант.
Тот испуганно вытянулся
— Ну-ка, сними свои очки, скотина! Я тебя научу замечать офицеров!
Кэндзи трижды хлестнул матроса по щекам, а затем ударом кулака сбил его с ног.
— Мерзавцы первогодки, до чего распустились! — ревел Кэндзи. — Эта деревенщина скоро с ног начнет сбивать офицеров! Под арест негодяя, на трое суток!
Кэндзи направился в душевую, чувствуя, что этот припадок ярости вернул ему настроение.
Кэндзи Такаси не видел гневного взгляда, которым посмотрел на него пожилой механик с усталым крестьянским лицом. Когда летчик удалился, механик подошел к избитому матросу и помог ему подняться.
Война громыхала вдали от белоснежной палаты, в которой лечился и набирался сил Ясудзиро. Отголоски событий с большим запозданием доходили в полусонный мир, в котором пребывал летчик.
В начале марта он начал подниматься с кровати и с возрастающим интересом поглядывать на миловидных медицинских сестер. Знакомство с одной из них начало перерастать в роман. Но в середине марта он узнал, что «Акаги» прибыл в Старинг. И этим была поставлена точка. Ясудзиро поторопился покинуть госпиталь. Нужно было спешить, чтобы успеть попасть на борт авианосца. Медицинская комиссия признала летчика годным к службе в морской авиации. Обрадованный Ясудзиро начал сразу же собираться в дорогу, не ожидая выдачи документов.
Теперь его здесь не могло задержать ни на минуту ничто, даже неистраченное чувство к нежной Марико-сан, вырвавшей его жизнь из цепких когтей дистрофии. Поклонившись на прощание девушке, которая не сумела сдержать слез, Ясудзиро ощутил какую-то тяжесть на сердце. Это чувство было схоже с тем, какое он испытал, расставаясь с Тиэко.
Да, в самурайском воспитании Ясудзиро был явно допущен пробел! Ему не хватало иммунитета против чар прекрасного пола. Он в этом отношении не был похож на мужественных кагосимских воинов, отворачивающихся при виде обнаженных женщин.
Через два дня изнурительной болтанки на грузовом судне Ясудзиро прибыл в Старинг. На борту «Акаги» его не ждали и встретили так, как встречают воскресших из мертвых.
Каюта, в которой он жил, была занята другим лейтенантом, прибывшим в авиагруппу после вынужденной посадки в море, а все вещи Ясудзиро были пересланы родителям вместе с извещением о гибели.
Моримото, ставший к этому времени капитаном 3 ранга, увидев Ясудзиро, не сумел сдержать чувств. На обычно бесстрастном его лице отразились удивление и радость.
— Ясудзиро-сан! Вы ли это? Просто не могу поверить своим четырем чувствам!
— Как видите, сэнсей, это я, — почтительно поклонился Ясудзиро. — Богам было угодно сохранить мне жизнь.
— Мы
— Спасибо, сэнсей.
— А что произошло с другими? — поинтересовался Моримото.
— Погибли, — коротко ответил Ясудзиро, не вдаваясь в подробности.
Моримото на секунду задумался и перешел на дружеское «ты»:
— Жить, Тора, теперь будешь рядом со мной, в соседней каюте. Самолета для тебя пока нет. Отдохнешь немного после лечения, окрепнешь, а там что-нибудь придумаем.
— Где сейчас Кэндзи Такаси? — спросил Ясудзиро, боясь услышать что-либо недоброе.
— Должен вернуться с задания минут через сорок, — ответил Моримото, взглянув на золотой хронометр, приобретенный в последнем отпуске.
Через несколько дней Ясудзиро вошел в обычный жизненный ритм. Теперь ему временами казалось, что авария в море Тимор была лишь гадким сном.
Пополнив запасы топлива и боеприпасов, соединение авианосцев в конце марта снова вышло в море. Теперь они шли к берегам Цейлона.
Ясудзиро и другие летчики, не имевшие своих самолетов, с завистью смотрели на экипажи, вернувшиеся из боевого вылета. Еще не остывшие от напряжения, они оживленно делились впечатлениями.
Операция закончилась успешно. Коломбо и Тринкомали, подвергнувшиеся ударам палубной авиаций и обстрелу линейных кораблей, затянуло густым дымом пожарищ. Уцелевшие корабли союзников, покинув разбитые и обгоревшие причалы, нашли себе пристанище в портах Мадагаскара. Теперь японский флот господствовал в большой части Южного полушария, омываемого водами Тихого и Индийского океанов. Японцам необычайно везло: кровожадный бог войны Хатиман и богиня солнца Аматерасу покровительствовали им.
Авианосное соединение адмирала Нагумо Тюити, пройдя от Пёрл-Харбора до Тринкомали, потопило и вывело из строя 8 линкоров, 4 крейсера, 8 эсминцев; пустило ко дну десятки торговых и вспомогательных судов; уничтожило сотни самолетов; разрушило и сожгло много доков, ангаров и причалов. Англосаксам был нанесен огромный ущерб. Завоевав огромную территорию с населением в 150 миллионов человек, Япония потеряла всего около 15000 солдат и матросов, то есть такое количество военнослужащих, которого едва хватило бы на укомплектование пехотной дивизии. Японцы не потеряли ни одного корабля из авианосного соединения, которые появлялись в самых неожиданных местах и умело ускользали из-под ударов. Было от чего закружиться воинственно настроенным головам!
Моральное состояние моряков в результате непрерывных побед улучшалось. Веселье и смех царили в кают-компаниях, где летчики, ожидая своей очереди на вылет, развлекались настольными играми.
Оккупация Филиппин, Индонезии и Британской Малайи дала империи нефть, каучук и другое стратегическое сырьё, без которого она не могла вести длительной войны.
Будущее рисовалось Ясудзиро в радужных тонах.
Победа близка, и он чудесно заживет со своей прелестной Тиэко.