Последний ключ

Шведова Анна

Паллад хмыкнул и покачал головой. Поход обещал быть нескучным.

Мы быстро шли на юг. "Шли", само собой разумеется, относилось к Судде, мы же с Палладом продолжали ехать верхом. Но удивительно, что передвигались мы и вправду быстро. Шаг у горянки был широким и сильным, там, где мы объезжали камни или неудобные ямы, способные сломать ногу лошади, она запросто перепрыгивала их, иногда демонстративно останавливаясь и всем свои видом выказывая нетерпение от того, что ей приходится ждать.

Направлялись мы на юг и сначала наш путь проходил по глубокому ущелью, следуя

извиву шумного ручья. Потом мы прошли лесом, невесть как удерживающегося на крутом склоне горы, узкой ненадежной тропой обогнули отвесные, почти идеальные ровные скалы, верх которых терялся в небесах... Горы как горы. Путь как путь. В обществе двух опытных путешественников я перестала следить за тем, куда мы идем, как мы идем. Да и зачем? Разве я способна кого-либо уличить во лжи, если не могу различить, ложь это или правда? Куда вела нас Судда - знала только Судда, и Паллада это, судя по всему, весьма беспокоило.

– Не проще ли было пройти по низу?
– недовольно спросил как-то маг, хмуро поглядывая вниз от края крутого обрыва, где идти приходилось практически слившись со стеной. Лошади рисковали сорваться, просто наступив на ненадежный камешек.

– Если твоя зверушка, госпожа, знает дорогу - пусть ведет сама, - отрезала старуха, не удосуживаясь даже обернуться. Мага она попросту игнорировала, разговаривая только со мной.

Горянка называла меня "домени", госпожа, а не "нимлеси", леди, как обычно в этих краях называли женщину-правительницу, дочь или жену правителя. "Домени" обращались к тому, кого почитают, кого уважают не за общественное положение или родословную, кто ценен чем-то большим, чем накопленные богатства. Так обращались к старейшинам рода, жрецам или ведуньям-прорицательницам. Лично я, молодая и неопытная, пусть и принадлежала к древнему и уважаемому роду, не заслуживала такого обращения. Чем объяснялась такая расположенность ко мне горянки, я не понимала. Но спросила. Судда удивилась моей неосведомленности: "Уговор написан кровью Инаса, прародителя Каскоров, ею он и держится". Этого объяснения ей показалось достаточно, чтобы я все поняла.

А в общем-то любезностью Судда не отличалась с первого момента нашей встречи, ожидать от нее другого и не приходилось, однако угрюмость Паллада действовала угнетающе и на меня саму.

– Что не так?
– наконец не выдержав, спросила я, когда горянка отошла достаточно далеко вперед и мы остались одни.

– Леди, она уводит нас от границы.

– Разве мы ее не пересекли? Ах, да..., - спохватилась я. Еще бы, пересекай мы границу, Паллада пришлось бы выносить на руках, - Вы полагаете, она намеренно ведет нас куда-то, но только не к Панкару?

– Возможно, - угрюмо вздохнул Паллад, - Надеюсь, она не рискнет Вашей жизнью, леди, но не моей.

– На границе Вы будете более чем беззащитны, - усмехнулась я, - Зачем же ей уводить нас в сторону?

– На границе рядом со мной будете Вы, леди, - тоже улыбнулся он и поправился, - Надеюсь, будете. Сам не пойму, что задумала Судда. Ведь чем дальше мы уходим от границы, тем меньше становятся силы Хранителя. Но там, куда она нас ведет сейчас, возможно, есть другие Хранители, которые смогут отговорить Вас. Или она рассчитывает на долгую дорогу и на возможность сделать это самой.

– Отговорить? От чего?

–

Добровольно перевести через границу Писца - это нарушение всяких законов и устоев Хранителя. Судда не хочет и не станет этого делать, даже если Вы прикажете ей. Наверняка она считает, что должна избавить Вас от присутствия такого чудовища, как я. Не спорю, это ее право. Вот только сколько времени она будет водить нас кругами? И сколько времени понадобиться Дрезу, чтобы найти нас?

Вопросы повисли без ответа. Мы молча продолжили свой путь, пока в сгущающихся сумерках не расположились на ночлег в укромной расщелине среди скал.

– Твоя любовь погубит Лакит, дочь Каскоров, - неодобрительно поджав губы, неожиданно сказала Судда.

– Любовь?
– рассеянно удивилась я, - Какая еще любовь?

И тут мои глаза проследили за взглядом старухи, туда, где, расседлывая лошадь, стоял Паллад. Обнаженные до локтей руки ловко и умело расстегнули ремни, сняли седельные сумки... Длинные тонкие пальцы, узкие красивые запястья... Свет от костра тепло обнимал высокую гибкую фигуру. Голова нетерпеливо дернулась назад, знакомым жестом отбрасывая с лица непокорную прядь темных волос... Почувствовав взгляд, маг обернулся, его глаза обеспокоенно нашли мои и потеплели. Маг улыбнулся, потом непонимающе нахмурился.

И тут я ощутила, как неудержимо запылало мое лицо, а сердце предательски заколотилось. Стараясь скрыть смущение, я отвернулась. Любовь? О Создатель, неужели это так заметно со стороны? А он? Неужели ему тоже могло придти в голову, что я...

– Это пророчество?
– глухо и ровно спросила я, с трудом справившись с эмоциями, - Или просто твои домыслы?

Старуха промолчала. Я обернулась, чтобы твердо встретить ее взгляд.

– Ты ведь понимаешь, кто он, - сказала она с сожалением, что меня очень удивило, - Сотни лет мы следили, чтобы такие, как он, не нарушили Уговор. Сотни лет мы изучали повадки таких, как он, чтобы научиться им противостоять и не дать погубить Лакит своим злокозненным колдовством. Они хитры и изворотливы, они могут внушить сделать то, что противно воле и совести...

– Меня трудно заставить магией сделать что-нибудь. И точнее сказать, невозможно.

Старуха уныло кивнула.

– Была бы ты глупа, домени, я бы сказала, что тебя просто обманули. Но ты не глупа, ты слепа от любви. Только любовь способна сделать женщину равнодушной к тому, какой драгоценный дар кладет она к ногам недостойного своего избранника, за бесценок отдает ему то, что не продала бы за все сокровища мира...

Я опять непроизвольно покраснела, смесь злости и стыда за собственные мысли заставила меня вспылить:

– Не стоит учить меня приличиям, женщина, я не переступала эту черту и не теряла чести. С этим мужчиной меня ничего не связывает и мы расстанемся сразу же, как только достигнем Панкара.

– Ты уверена?
– недобро усмехнулась Судда, - Но я не о девичьей чести твоей говорила, домени. Я говорила о большем.

– О чем же?

– Сегодня весь день мы шли рядом с Жилой. Вы ее заметили?

– Жилой?

– Границей, как ты ее называешь.

Я неопределенно пожала плечами - даже будь она выкрашена в красный цвет, вряд ли я увидела бы ее. А вот Паллад...