Последний ключ
Шрифт:
– Примите и слушайте.
Дождался, когда люди вокруг стола превратятся во внимание. Кроме Инайи и Аррэя, к нам присоединилась молчаливая женщина, ранее принесшая поднос с едой, и мужчина средних лет - невысокий, коренастый, с хмурым взглядом зеленоватых глаз.
– Мы знали, что когда-нибудь этот день настанет, - Нун говорил медленно, будто смакуя каждый звук, будто со стороны созерцая весомость и красоту каждого сказанного слова, - Все, когда-нибудь созданное, когда-нибудь да умрет. Все, у чего есть начало, неизбежно приходит к концу. Нам выпала великая честь быть свидетелями великого события. Страшного события, ибо то, что грядет после исчезновения Уговора, принесет одни лишь беды и страдания.
– Это честь для нас, - гордо встрепенулся Аррэй, горящими глазами обводя людей, сидящих за столом, - Да будет так.
– Тут и решать нечего, - буркнул мужчина, прибывший последним.
Я не понимала.
То, что Нун ни разу не обмолвился обо мне в своей торжественной речи, меня не обмануло. То, что старик ни разу не попрекнул меня тем, что моими стараниями загублено дело всей его - и не только его - жизни, еще ничего не значило. Я видела обреченность в его позе, я видела укор в его взгляде, старательно отводимом от меня. Но обида обидой, а зачем же погибать из-за этого? Хранителей мало, числом Писцы и ренейды явно превосходят их в несколько раз. Как они собираются противостоять? Как они собираются сражаться при исчезнувшей Жиле? Умения охотников здесь маловато.
Вероятно, на моем лице отразилось нечто недоуменное, поскольку Нун тут же повернулся ко мне.
– Ты еще слишком молода и неопытна, домени, - намек на улыбку в уголках губ старика начисто забывался, стоило только глянуть в его глаза, пронзительные, холодные и на удивление чистые для столь солидного возраста, - И тебя никто за это не винит. Ты сделала то, что сделала, тебе же это и исправлять. И нам позволь идти своим путем. Наступают времена, когда наши умения больше не будут нужны, а потому нельзя позволить пропасть даже капле из того, что у нас осталось.
Ах, похоже, сегодня умирать они не намерены? Это уже лучше. Не недостаточно.
– Я уважаю ваше право, старейший, - я чуть склонила голову в легком поклоне и заставила руки лежать на столешнице совершенно неподвижно. Полезно иногда вспоминать о том, что проявление эмоций здесь не приветствуется. Как, впрочем, и везде, а дочь Каскоров явно забылась, пробыв в обществе мага-чужеземца слишком много времени. Пора возвращаться домой не просто телом, - И почту за честь, если мои умения и способности помогут исправить мою ошибку. Но уверен ли ты, что завтра, или через неделю, или через месяц Жила не восстановится сама собой? Иногда, как я слышала, она бывает сильнее, иногда слабее, а сегодня, возможно, Жила просто слабее обычного? Как вы можете говорить о худшем, что она исчезла навсегда?
– Она не вернется, домени. Она исчезла
О том, что причиной как появления, так и исчезновения магической границы были Каскоры и их кровь, не было произнесено ни слова. Но мне и не надо было слышать это, чтобы понять несказанное. Выяснять это я не стала. Я не знала, все ли считают меня виновной, или так думают только старейшины и Судда, и усугублять свое положение не хотела, поскольку мне еще предстояло уговорить их сделать то, за чем я сюда пришла.
– Что ж, тогда нам и в правду нужно использовать все то, что от нее осталось. Но я должна предупредить вас об опасности. Колдуны, которые идут сюда, должны быть остановлены. Вам и без меня это известно. Однако их нельзя остановить тем способом, к которому вы привыкли, - я помедлила, прежде чем продолжить дальше. О Создатель, помоги найти слова, чтобы убедить их!
– Среди тех колдунов есть человек, связанный магией. Очень опасный человек. Нельзя снимать магические путы, которые сдерживают его, иначе случится страшное. Я видела, что сделала Судда с колдуном. Она лишила его магии и запросто могла лишить жизни. Но если вы ударите по колдунам так, как она, пленник вырвется на волю и это будет хуже, чем все зло, на которое способны маги.
Нун смотрел на меня долгим внимательным взглядом, но я даже приблизительно не могла понять, о чем же он думает на самом деле - его взгляд был совершенно непроницаемым.
– Мы поняли тебя, домени. Что ты предлагаешь?
– Колдуны не должны догадаться о том, что Жила исчезла. Раз ее нельзя восстановить, нет ли у вас способа на время создать ее подобие? Колдуны не станут прорываться с боем и повернут назад.
– Мы не фокусники, домени. Наша сила только отбирает, но ничего не создает. Мы не умеем создавать иллюзии, ибо наш дар иной. Об этом тебе стоило попросить своего друга-колдуна.
Мельком я посмотрела на Судду, но старуха даже не подумала отвести взгляд - острый, слегка неприязненный, непреклонный. И верно, к чему ей меня покрывать? Я ведь разрушила ее жизнь, и не только ее.
– Он не друг, - мне едва удавалось держать себя в руках, - он был моим проводником.
– Ты отпустила его.
– Я и не держала его. Он не такой, как все остальные.
– Ты можешь кормить змею и класть себе на грудь как ожерелье, но наступи ей на хвост, и она укусит тебя, как и все прочие.
Я была их "домени", источником их Дара, колодцем их силы, но я не была неприкосновенным божеством, которому поклоняются в страхе. Я была человеком, способным на ошибки, и они это особо подчеркивали. И пока они видели во мне молодую женщину, подверженную эмоциям, шанса настоять на своем у меня не было.
– В моем отношении к этому человеку не было неподобающих чувств, Хранители. Это была сделка, обычная сделка, на которую каждому из нас хотя бы раз в жизни приходится идти ради спасения большего. Но речь сейчас не о нем, старейший, - властно и спокойно, как и подобает истинной леди, сказала я, - Речь о тех, кто шел следом за нами. С ними сделок я не заключала.
Нун молчал очень долго. Склонился к Ваа, что-то тихо сказав ей на ухо, дождался ее ответного кивка.
– Да будет так, - в конце концов сказал Хранитель, глядя на меня.
Я едва сдержалась, чтобы не вздохнуть с облегчением, однако уклончивость ответа старика меня не удовлетворила. Он согласился, но с чем?
– Что вы собираетесь делать? У вас достаточно сил, чтобы противостоять магам и воинам?
– Оставь свои заботы, домени, и предоставь нам самим выбирать способы нашего спасения.