Последний конвой. Часть 3
Шрифт:
— Тогда я ничего не понимаю… не могли бы вы разъяснить свою позицию… о великий эмир?
Шейх снова благодушно усмехнулся.
— Что же вам непонятно, мой дорогой Родь-и-Он? Я отпускаю ваших людей и возвращаю весь захваченный груз. Более того, я дам вам питьевую воду и два грузовика взамен утраченных в бою. А еще — двадцать человек из своей личной охраны. Надежных и преданных, готовых пожертвовать собой в случае необходимости. И это все — безо всяких условий с моей стороны. Считайте подарком, от которого нельзя отказываться.
Черт побери, но тогда для чего нужно было нападать на конвой? Зачем
— Мне следует понимать ваши слова, как объявление перемирия, великий эмир?
— У меня нет и не было цели истреблять ваших людей, эмиссар. К чему нам лишние жертвы? Вы потерпели стратегическое поражение, признайте это, и конфликт можно считать исчерпанным.
Родион тяжело вздохнул и согласно кивнул.
— На этом, мой дорогой Родь-и-Он, ваша аудиенция окончена. Разыскивайте свой драгоценный артефакт и готовьтесь выдвигаться к конечной точке маршрута. Переход длинный, ехать долго, нужно привести людей и технику в порядок. Есть какие-то просьбы или пожелания?
— У нас много раненных. Я могу прямо сейчас забрать с собой нашего врача?
— У нас тоже много раненных, Родь-и-Он. Ваш доктор занят спасением людских жизней. Обратите внимание на мои слова — совершенно добровольно. По велению души и во имя клятвы Гиппократа. Я никого не удерживаю насильно. Поэтому будет лучше, если вы доставите своих раненных сюда. Можете взять с собой и охрану, только предупредите, чтобы никто не открывал огонь без нужды. Иначе я не смогу гарантировать ваши жизни.
— Понятно, — голос Родиона красноречиво передал сомнения, — есть еще одна просьба, великий эмир. Мы можем забрать тела убитых?
— Об этом не может быть и речи. Мертвецы принадлежат пустыне и будут похоронены в общей могиле ровно за час до заката. Если желаете проститься, постарайтесь не опаздывать на церемонию. Но прошу прибыть одному и без оружия во избежание эксцессов.
Родион поднялся, молча поклонился и вышел из палатки.
Глава 22
Джон
Джон пришел в себя и с ужасом осознал, что в камере опять стемнело. Он попробовал приподняться и не смог, не было сил. По телу распространилась противная липкая слабость, перед глазами плыло, мышцы одеревенели. Невыносимо, до тошноты в мозгах раскалывалась голова.
Он несколько минут прислушивался к внутренним ощущениям, мысленно обозвав это самодиагностикой, и пришел к неутешительному выводу — поднялась температура. По ощущениям — до сотни* (100°F = 37,77°C) или выше. Организм, ослабленный пытками, жаждой, голодом и сменой часовых поясов, не справился с терморегуляцией. После адовой жары на поверхности прохлада бетонных подземелий окончательно подточила иммунитет, и лихорадка тут же воспользовалась моментом.
Очень сильно хотелось спать, но усилием воли Джон удержал сознание на поверхности трясины беспамятства. Нужно как можно скорее покинуть этот проклятый бетонный склеп, пока он окончательно не загнулся. Либо обзавестись лекарствами, сбить температуру до приемлемых значений и пожрать нормальной жирной пищи, а не сраные консервы и сублиматы.
Чтобы доползти до дверей, ему понадобилось полчаса или больше. Дважды Джон терял сознание, проваливаясь в густую
Эффект оказался ничтожен, даже он сам ничего не услышал, находясь от заветной двери всего в нескольких дюймах. Учитывая, что охрана не дежурит круглосуточно возле дверей камеры в ожидании вялых постукиваний заключенного, привлечь внимание столь жалкими попытками нереально. Джон начал кричать, но пересохшее от жажды горло смогло издать только странное сипение, напоминающее комариный писк. После нескольких попыток он окончательно онемел.
С очень высокой вероятностью охрана может отсутствовать. Пленник надежно заперт, выбраться из камеры невозможно. А посему кричи — не кричи, стучи — не стучи, да хоть головой о металл бейся, никто не откликнется на зов. Нужно сидеть на жопе ровно и терпеливо ждать, пока сумасшедший араб не вспомнит о пленнике.
И в этот момент поток деструктивных мыслей Джона прервал сильный грохот снаружи. Земля под ногами ощутимо дернулась, а с потолка посыпалась бетонная крошка. Следом за первым взрывом грохнул второй, уже не настолько мощный, но все же оглушительный. А затем раздался треск многочисленных автоматов, перемежаемый тяжелым уханьем крупнокалиберного пулемета и редкими хлопками ручных гранат.
Сонливость моментально улетучилась, надпочечники вбросили порцию адреналина в кровь. Наверху шел бой. Причем судя по количеству задействованных стволов — нешуточный. Джон с огромным трудом подтянул ноги и сел, упершись спиной в бетонную стену. Мысли путались, перекручивались в голове и шипели, словно гремучие змеи.
Наверху стрельба. О чем это говорит?
А говорит это о том, что позиции всемогущего шейха в Африке не настолько уж незыблемы, как он совсем недавно преподносил. Есть и альтернативные претенденты на власть в регионе. Несомненно, такие же бандиты, только вид в профиль. С паталогической жадностью и непомерными амбициями при полном отсутствии совести, морали и нравственности. Иные в Африке не выживают, ибо условия существования формируют характер.
Кроме того, следует иметь ввиду, что Джарваль с преданным войском ныне покинул «дворцовую крепость» и отправился в пустыню устраивать охоту на караван Метрополии. Кто-то очень хитрый и расчетливый воспользовался подходящим моментом, чтобы пополнить собственные запасы провизии за счет всемилостивейшего шейха, любезно предоставившего такую возможность путем снятия с постов охраны львиной доли защитников военной базы.
Что произойдет, когда сумасшедший араб вернется и увидит разграбленные закрома и мертвых охранников? Правильно — его кровь вскипит от возмущения, а жажда мести затмит разум. Он тут же отправится воздавать по заслугам провинившимся вассалам, ибо негоже оставлять безнаказанным покушение на имущество и частную собственность самого великого шейха.
А что будет с пленником, наглухо запертым в темнице?
Да о нем все напрочь забудут до того момента, пока всемилостивейший шейх не потешит всласть свое чрезмерно раздутое эго и как следует не накажет обидчиков. Джона это категорически не устраивало.