Последний конвой
Шрифт:
Родион промолчал.
— А между тем, — продолжил опер развивать свою мысль дальше, — статистика показывает, что постоянное проживание в болотной местности значительно сокращает продолжительность жизни. Ссыльные, как правило, гибнут в течение трех — пяти лет от различных, неизвестных науке заболеваний, либо становятся жертвами нападений мутантов новой волны. Даже не знаю, что хуже, умереть от чахотки или оказаться съеденным заживо каким-нибудь свинокашалотом?
— Перестаньте меня запугивать, Гейман. Ваши аргументы на меня не действуют.
— Понятно, — Лев Исаакович побагровел,
— Мне все равно.
— Ну как хотите, — чекист притворно развел руками, — а я, пожалуй, пойду покурю.
Он снова вышел из поля зрения Родиона, на этот раз куда-то влево. Возможно там, в темноте, была потайная дверь.
— … а заодно и пообедаю, — как бы размышляя вслух голосом трикстера добавил чекист, и обратился к дознавателю — Гаспар, может быть ты продолжишь беседу с подозреваемым в мое отсутствие?
— Да, босс, — густым басом отзывается бугай.
— Ну и замечательно, — подытожил Лев Исаакович, — только, пожалуйста, не переусердствуй. Знаю я твои способности…
— Да, босс.
Интересно, этот олигофрен умеет говорить что-нибудь еще?
Лязгнула металлическая дверь и наступила зловещая тишина…
Симонян умер, не приходя в сознание через пару часов. К тому времени столбик термометра вплотную приблизился к сорока пяти градусам и поиски потерявшихся пришлось прекратить. Механики, обливаясь потом безрезультативно ковырялись с движками сразу трех автомобилей, вышедших из строя за время поисков. Импровизированный госпиталь Лидии Андреевны пополнился еще двумя пострадавшими от перегрева, а солнце словно с цепи сорвалось, продолжало жарить во всю мощь.
Родион загнал водителей и штурмовиков свободной смены в блиндажи и велел отдыхать. Сам он уснуть не смог, как ни старался. Чекист тоже не спал. При всей внешней невозмутимости, наверное, где-то в глубине души, ощущал легкое раскаяние и редкие уколы совести. А может быть все проще, побаивался расправы возмущенными водителями. Шепотки и гневные взгляды весьма красноречивы сами по себе. Недовольство растет с каждой минутой. Рано или поздно пузырь лопнет…
Эмиссар так и не придумал как снять возникшее напряжение, проступок Чекиста возмутил даже его самого. В конце концов плюнул, и не стал вмешиваться. Вина водителя не была настолько серьезной, чтобы приговаривать его к мучительной смерти. Политрук сам заварил кашу, пусть сам и расхлебывает.
В 15:30 по местному времени жара достигла рекордных пятидесяти градусов. Воздух обжигал легкие, струился и извивался перед глазами. Голова стала тяжелой, в ушах непрерывный звон и еще какой-то совершенно непонятный шелест. Сначала думал, это песок шуршит, но нет, если заткнуть уши, звук не исчезает. Очень громкий и противный, с характерным клацаньем, словно крупное насекомое ползет внутри головы и щелкает жвалами.
— Проклятая Африка!
Чтобы это могло быть? Слуховые галлюцинации? Может быть внутричерепное давление?
Родион выбрался наружу, и приказал еще раз облить цистерны из шланга.
— Воду не экономить!
Какой
Подскочил дежурный, торопливо отрапортовал. Новость огорошила, «техническая вода» закончилась полностью. Питьевой осталось литров двести — триста.
Расход просто бешенный. Прав Исаакович, нужно срочно выдвигаться к Асуану. Это наш единственный выход.
Он спустился в блиндаж и взял в руки карту, которую за это время успел выучить наизусть. Карандашом провел несколько линий, старательно вписал цифры в каждую получившуюся клетку. Тщательно пересчитал, попутно выписывая промежуточные числа колонкой. Цифры внушали уважение. Дернул головой, в отчаянии швырнул карандаш в угол.
Слишком долго! Поиск придется прекратить.
Глава 11
Чекист
Магистр, кряхтя приподнялся из кресла, вышел из-за стола и прихрамывая подошел вплотную к собеседникам. Спросил, слегка повысив и без того властный голос:
— Что вы сказали, Родион Сергеевич? Повторите!
— С этим человеком в команде я никуда не поеду, — решительно произнес только что назначенный эмиссар экспедиции, — вам придется выбирать, или он, или я.
— Почему же? — искренне удивился Магистр, — вы оба профессионалы в своем деле. Из вас получится отличная команда.
— И тем не менее, господин Магистр, я настаиваю.
— Лев Исаакович, может быть вы проясните ситуацию?
— Охотно, — Гейман достал из кармана сложенный вчетверо платок и промокнул внезапно вспотевшую лысину, — в восемнадцатом году Родион Сергеевич проходил через мое ведомство в качестве подозреваемого по делу о попытке государственного переворота. По отсутствию состава преступления и ходатайству вышестоящего командования был оправдан по основному обвинению.
— Вот как? — удивленно поднял брови Магистр, — я и не знал, что вы были знакомы раньше.
— На следствии познакомились, — насупился Быков, — на собственной шкуре пришлось испытать всю прелесть методов работы господина Геймана. А в экспедиции, мне такие расследования не нужны. Готов немедленно сложить с себя полномочия эмиссара, если вы считаете причину недостаточно веской.
— Та-а-ак, — протянул Магистр, ухмыляясь, — Лев Исаакович, вы что-то недоговариваете?
— Времена великой смуты и брожения умов. Мы выбивались из сил, пытаясь навести порядок в Метрополии любой ценой. Да и Родион Сергеевич сам виноват, на предварительном допросе вел себя вызывающе, освободился от наручников, покалечил дознавателя…
— Ну вот, — вновь ухмыльнулся Магистр, — при таких отягчающих обстоятельствах и все-таки был оправдан? Значит система правосудия работает! А большего и не требуется. Наша задача обеспечить выживание человечества. Методы работы — вторичны, важен достигнутый результат.
— Два года болот, — буркнул Родион едва слышно, — по надуманному обвинению.
— Прекратите склоку, полковник, — потребовал Магистр, — личные отношения не должны мешать ведению государственных дел. Ваше назначение утверждено на самом верху, и пересматривать кандидатуры верховный совет не намерен. Вы это понимаете?