Последний конвой
Шрифт:
Так что повышением среднегодовой температуры на Земле, мы обязаны исключительно нашему родному солнышку, которое вот таким вот образом отреагировало на нокдаун Юпитера. Со временем баланс восстановится, магнитные поля успокоятся, и солнечная активность снизится. Но будет ли к тому времени еще существовать человечество, никто не знает.
А что касается биосферы, так ничего сверхъестественного не произошло. Просто закончилась наконец-то Кайнозойская эра, длившаяся два с половиной миллиона лет. А на смену ей пришла другая, название которого он не знает, потому что биологию в школе изучал посредственно, так как непрофильный предмет. И
Потом мы очень долго ехали в молчании, до самой стоянки. Я все пыталась переварить услышанное, но так до конца и не поняла последней фразы. Космонавтика и раньше была чересчур дорогой, технически сложной, и катастрофически ненадежной. А в нынешних условиях, технически и финансово Метрополия не потянет даже вывод на орбиту искусственного спутника. А о массовой межзвездной экспансии, даже мечтать не приходится. Тут в Африку конвой с огромным трудом собрали, а наивные мечтатели что-то о космосе лепечут…
Снова заправка, мелкий ремонт, опять погрузочно-разгрузочные работы, с перераспределением части груза по колонне. Эмиссар злой как черт, костерит по чем зря грузчиков набранных из числа морячков и механиков. Ослепительно яркие прожектора снуют по барханам, их провожают хищные стволы пулеметов. Вокруг растянувшейся на добрых полкилометра колонны, мотается пикап охраны. Что-то истерично вопит политрук, пытаясь перекричать рев двигателей грузовиков, но слов не разобрать.
Одним словом, жизнь конвоя идет в соответствии с какой-то своей внутренней логикой, мне увы, недоступной.
23 февраля 32 года (ночь)
Стояли долго, почти целый час. Сломанную машину разгрузили, зацепили и поволокли на тросе. Скорость движения конвоя резко упала. Не ехали, а ползли, как сонные мухи по несколько метров в минуту. Примерно через час мучений, нашему руководству надоело, и обочина дороги обзавелась еще одним брошенным автомобилем, а колонна наконец-то набрала крейсерскую скорость и поехала дальше.
Открыли все окна настежь, ветер почти стих и перестал швыряться песком. Потихоньку накрапывает дождик. Даже холодно стало, пришлось натягивать кофту. Хотя времени до утра еще полным-полно, делать мне совершенно нечего, можно было бы выспаться всласть. Но с такой дорогой, не уснуть. «Скорую» кидает по ухабам и колдобинам, как старый цыганский тарантас. Мотор натужно ревет. Арсений отчаянно сражается с рулевым колесом. Впереди маячит водовозка, окутывая нас клубами вонючего дизельного выхлопа. От этого всепроникающего запаха, начинает слегка подташнивать.
Василий не выдержал пытки тишиной, и первым прервал молчание, начав какой-то очередной бесконечный рассказ. Я его не слушала, молчала, уставившись в окно и спокойно думала о своем. Мысли крутились, вращались, перескакивали с одного на другое, и опять меня занесло куда-то не туда.
Зачем Быков приказал взорвать баржу?
Если рассуждать хладнокровно, отринув эмоции, то получается, что она нам больше не нужна. «Летящий» должен был дождаться возвращения экспедиции из похода и доставить нас обратно в
И как тогда поступил Быков?
Забрал с баржи людей и все ценное, а потом взял, да и подорвал ее к чертям собачьим. Логика прослеживается просто железная, топлива мало, возвращение экспедиции под большим вопросом. Значит баржа нам больше не нужна. А чтобы бандитам не досталась, и не была превращена в пиратское судно, лучше всего ее утопить.
Прямо мороз по коже от мысли, что придется остаться на этом мертвом континенте навсегда. Во имя чего? Что мы везем настолько ценное и зачем? Стоит ли оно наших жизней, положенных на алтарь «мудрым» руководством Метрополии?
Василий, прекрасно осведомлен о цели нашего путешествия. Однако же, рассказывает, о чем угодно, но только не о главном. Наверняка запугали, застращали и с десяток очень важных бумаг с гербовыми печатями подписать заставили, в которых синем по белому написано, — «болтать не смей, а не то…»
А не то, что? Расстреляют? В болота сошлют?
Не думаю, что на болотах будет прямо намного хуже, чем в пустыне. Как мне кажется, нарваться на случайную пулю от африканских бандитов намного вероятнее, чем пасть жертвой «свинорылых» мутантов. А уж, загнуться от тропической лихорадки, гипотермии, дизентерии, Эболы или какой другой геморрагической лихорадки, как нефиг делать.
Чем запугали?
Нет, тут что-то иное…
В глазах младшего научного сотрудника нет ни капли страха. Скорее наоборот — фанатичный блеск первооткрывателя, исследователя, спасителя человечества. То бишь, мотивация для учёного, самая, что ни на есть правильная — идейная. Как-то исхитрились найти подход к молодому «научнику», навешали лапши с три короба, наобещали славу, богатство и стремительный взлет карьеры. Вот и повелся на красивую сказку.
Да, за идею многие готовы рискнуть собственной шкурой и здоровьем…
А с другой стороны, может все совсем не так? Может быть я, как дура, ломаю голову и не имею ни малейшего понятия, насколько важной является экспедиция? А вдруг это действительно последний шанс для загибающегося человечества? Знать бы еще, что за груз мы везем, кроме пресловутых генномодифицированных семян, которых никто не видел, да бесчисленного количества ящиков с патронами, словно мы собрались спонсировать небольшую войну на африканском континенте.
Нужно осторожненько так, ненавязчиво, подвести разговор к нужной мне теме. А потом сделать вид, чтобы вопрос как бы сам по себе сформулировался, без моего на то участия.
Или не мудрить, а прямо в лоб спросить?
Мол, — «какого рожна, Василий Семеныч, ты с нами за тридевять земель тащишься на ржавой колымаге, башку под пули подставляешь и от жары маешься?»
А потом и добить вторым вопросом, — «а в курсе ли вы, Василий Семенович, что возвращение экспедиции не гарантировано? И чем вы в аду планируете остаток жизни заниматься? Внедрять среди туземцев колесо? Или хотите создать семью с аборигенкой, детишек черненьких наплодить и обучить их умению строить шалаши из говна и палок?»