Последний козырь
Шрифт:
Поднявшись по крутой лестнице на второй этаж, Павел подошел к квартире пять, крутнул звонок. Дверь приоткрылась.
– Кто там?
– Извините, я к Протасовой, но ее нет дома. Разрешите написать ей записку?
Цепочка на двери звякнула, дверь распахнулась. Хозяин жестом руки пригласил гостя в квартиру и сказал:
– Пожалуйста. Только поскорее: я спешу.
Наумов переступил порог, остановился.
– Раздевайтесь, проходите.
– Нет-нет, – решительно отказался Павел. – Сейчас как раз такая погода, что ни одна душа
– В таком случае я слушаю вас.
Наумов настороженно покосился на двери, ведущие в комнаты.
– Можете смело говорить, там никого нет.
– Во первых, Михаил Иванович, сделайте все возможное, чтобы с Кубани на Дон были переброшены первая Кавказская кавалерийская и девятая стрелковая дивизии. Во-вторых, соберите мне руководителей Ростовского центра: полковника Лошкарева, то бишь артиста театра «Гротеск» Серова Якова Тарасовича и других командиров ударных групп и отрядов. Я ознакомлю их с новой обстановкой.
– Позвольте!.. Увеличивая силы красных на Дону, мы ставим в сложное положение отряд полковника Назарова и нам трудно будет поднять восстание казачества.
– Но этим создаются благоприятные условия для высадки группы войск особого назначения генерала Улагая на Кубани и захвата Екатеринодара. Назаров для того и брошен на Дон, чтобы отвлечь силы красных от главного операционного направления. А войскам вспомогательного направления задача, как вам известно, ставится также с решительными целями. Впрочем, до подхода дивизии красных с Кубани Назаров должен успеть выполнить свои задачи. Как и вы, кстати…
– Что ж, это логично… А какие вопросы еще будут решаться?
– Я должен заслушать доклады командиров о состоянии боевых групп и отрядов и, исходя из боевых возможностей, уточнить план восстания… Непременно сегодня ночью. Завтра с подобной же целью я уезжаю в Екатеринодар. Итак, где и когда мы соберемся?
– Позвольте еще один вопрос: почему полковник Назаров не пошел на Таганрог?
– В последний момент полковник Назаров получил приказ генерала Улагая двинуться на Александровск-Грушевский освободить лагерь военнопленных – их там свыше десяти тысяч – и всеми силами ударить на Ростов. К тому же, проходя через десятки станиц, он разрастется до корпуса.
– Слава тебе господи, – оживился Горюнов. – Чем больше будет сил у Назарова, тем легче нам захватить город, и уж дай бог хоть одни сутки быть хозяином Ростова!..
– Итак, место и время? – повторил Наумов.
– Ресторан «Сан-Ремо», первая кабина, в двадцать три часа. Наш человек вас встретит.
– Почему так поздно?
– Серов занят в спектакле, да и время нужно оповестить других.
2
В тяжелом хмельном воздухе, густо настоянном на табачном дыме, стоял оживленный гул пьяных голосов. Наумов остановился возле входа и осмотрел зал. К нему тут же подошел метрдотель – профессиональная улыбка, легкий поклон, спокойный тихий тон.
– Будьте любезны… Я слушаю вас.
–
Приход Наумова вызвал сдержанное оживление, которое обычно возникает, когда появляется незнакомое лицо из руководящего центра накануне больших и тревожных событий. Он закрыл за собой двери, не спеша окинул взглядом сидящих за столом людей.
– Я приветствую вас, господа, и поздравляю с наступлением нового этапа борьбы за единую неделимую Россию. Извините, я несколько задержался.
– Здравия желаю, – не называя имени, с военной четкостью приветствовал Горюнов и доложил – Командиры ударных отрядов прибыли полностью, за исключением…
– Вы уж не беспокойтесь, я таки пришел, – послышался за спиной голос Гохгейма, – но вы знаете, один умный человек сказал: опоздать на поезд, которому предстоит потерпеть крушение, – это не очень большое недоразумение. – Уголки губ раздвинулись в простодушной улыбке.
– Позвольте, Моисей Львович, какое крушение вы предрекаете? – со значением произнося каждое слово, спросил Серов.
– Я предрекаю? Боже мой, мало ли что скажет Моисей Львович шутки ради.
– От этой шутки плохо попахивает, господин Гохгейм, – проворчал Горюнов, уставившись на него испытующим взглядом.
Гохгейм съежился, отвел глаза в сторону и с трудом протиснулся на свободное место.
Горюнов продолжал стоять строго и неподвижно, требуя этим порядка и внимания.
– Господа, из Крыма прибыл представитель ставки верховного главнокомандующего. – Он сделал паузу, давая возможность присутствующим осознать значение этого факта. – Отрадно, что высадка отряда особого назначения и прибытие представителя ставки совпали с окончанием формирования наших ударных отрядов…
При этих словах заместитель начальника городского отдела милиции Сохатый громко высморкался в платок и густым, хриплым голосом спросил:
– Как же можно считать законченным то, чего не начинали?
Горюнов резко повернулся к Серову:
– Объясните, Яков Тарасович, что это значит? Вы же докладывали…
– А мне посредников не надо, – медленно, но решительно произнес Сохатый. – Я сам объясню… – Он с шумом вздохнул и не очень членораздельно прохрипел: – У меня по четыре-пять человек в каждом отделении, а всего – около двадцати бойцов. Но…
– Вот и хорошо, – подхватил Горюнов. – Последний срок формирования вашего отряда – завтра к исходу дня. На всякий случай вы должны держать его в полной боевой готовности. Ваши объекты – почта и телеграф.
– …Но это называется не сформировать, а собрать. Собрать я, конечно, могу. Однако для того, чтобы они могли совместно действовать, нужно время…
– Оно у вас еще есть. Но поторапливайтесь.
Наумов заметил про себя: «Чтобы собрать своих людей, Сохатый должен будет завтра дать указания начальникам районных отделений милиции прислать их в его распоряжение. Ну, что ж, один отряд завтра же перестанет существовать».