Последний Люцифер: утраченная история Грааля

Поли Светлана

— А как быть с семитскими религиями? — поинтересовался Яков, не обращая внимания на высказанное предостережение.

— Ну, ты же хочешь их спасти, — отозвался Гэбриэл. — Вот и будешь их Спасителем. Будешь вторым пришествием. Всё теперь в твоих руках. Хочешь спасать, спасай. А не хочешь, — они и так как-нибудь просуществуют. Я бы на твоём месте вовсе не обращал внимания на эти слабости и не заморачивался. Пусть верят хоть в чёрта. Наша задача выжить и возродить род Носителей Истины, Носителей света, белых богов. И задача Луки только возродить род, и никакой политики. Теперь

нас трое, плюс ваши друзья. Что захочешь, то и будешь говорить прихожанам, Яков. Тебе решать. Ты Михаил, тебе поручено защищать нового херувима и бога.

— Но я уже дряхлый старик.

— Я, заметь, тоже. После нас Михаилом станет сам Лука. А там, как Бог пошлёт, — улыбнулся старик Гэбриэл.

— Но куда же мы отправимся из Новосибирска? — поинтересовался Яков.

— Выберите другой город. Желательно большой. А Лука отправится со мной подальше от любопытных глаз. Ему предстоит долгая жизнь. И за эту долгую жизнь он должен успеть, как можно больше сделать для своего рода. Не переживай, Яков, я буду с ним неотступно. И буду оберегать его, насколько хватил сил и оставшихся лет. Ты, Яков, — благородный человек, хочешь спасти души смертных людей. Но я уже не такой. Ибо чем больше я хотел открыть людям глаза на происходящую действительность, тем хуже всё становилось. Теперь я не вмешиваюсь. Даже если они убивают друг друга миллионами…

Якова вдруг осенила какая-то мысль, и он в растерянности поднял руку, будто призывал всех к тишине:

— Значит, народ Иерусалима, подговорённый членами Синедриона, действительно требовал у Пилата освободить Варавву! Они требовали помиловать их царя и освободить его! Они хотели спасти своего царя, своего Мессию! — радостно воскликнул Яков.

— Возможно. Я не был при этом. И потому подтвердить не могу.

— Я всё понял. Значит… Это значит, что народ Израилев не предавал своего Мессию-царя. Это значит, что все эти века нас обвиняли ложно! — продолжал улыбаться Яков. — Знаешь, я прошу прощения у тебя, Гэбриэл за то, что оскорбил тебя в порыве. Прости, друг.

— Я не сержусь на тебя. И рад, что ты узнал что-то радостное для тебя. В этом вы с Иаковом Праведным похожи: сначала гневались на меня, а потом прощения просили. Видишь, не только люциферов оболгали. Похоже, вся история человечества — сплошной обман да фальсификация.

— Да. То, что ты нам поведал, достойно открыться миру. Пусть все узнают, что нас оболгали, нас оклеветали в своей ненависти и зависти. Не было ни Иуды-предателя, не было слабовольных раввинов, предавших Христа. Наоборот! Всё было диаметрально противоположно!

— Отец, поберегите своё сердце, — улыбнулся Лука, поглаживая отца по плечу, пытаясь его немного успокоить.

— Теперь я знаю правду. Я знаю истинную историю Грааля, утраченную историю, — удовлетворённо выдохнул Яков, и его глаза вновь заблестели от нахлынувших слёз радости.

— Возможно, Сарра продолжила начатое Вараввой объединение колен Израилевых, — предположил Лука. — И именно поэтому стали заключаться брачные союзы с представителями правящих династий древней Европы. И может быть… сегодня уже есть где-то человек, который соединил в своей крови все двенадцать

колен, как гласит древнее пророчество?

— Судя по тому, что ты, Лука, существуешь, могу предположить, что этим человеком является…

— Вы что, намекаете на меня? — удивился Яков. И Лука, и Гэбриэл растерянно смотрели на священника и многозначительно молчали.

— Моя мать нашла… наследника?

— Потрясающе! — только и смог выдохнуть Гэбриэл.

16

Когда отец Лучиано вышел из больницы и объявился в костёле у Якова, то Луки и Гэбриэля уже не было в городе. И потому старому священнику не было уже страшно. Он знал, что его сын далеко, и никто не причинит ему вреда. Помимо всего этого, он знал то, что никто другой в мире не знал. И эта тайна теперь ещё больше грела его душу и вселяла покой и уверенность. А ещё больше она давала ему силу жить.

* * *

Самолёт набрал высоту; за иллюминатором поплыли облака. А над горизонтом вовсю царствовало солнце.

— Кажется, я понял, что на самом деле означает фраза Крестителя: «Вот агнец Божий, который берёт на себя грех мира». Грех Мира, значит, грех Рая. А мы теперь знаем, что за грех случился в Раю. То есть за грехи древних богов, за ошибки тех далёких времён пришлось впоследствие расплачиваться последнему поколению богов, то есть ангелов… А в буквальном смысле — тебе лично расплачиваться. Я правильно понял? — обратился Лука к Гэбриэлу, сидя рядом с ним в самолёте, взявшем курс на Американские острова.

— Наверное, да, — вздохнул Гэбриэл.

— «Берёт на себя грех Мира…», — задумчиво повторил Лука, глядя куда-то вдаль. — А если я перелью тебе свою кровь, ты ещё поживёшь?

— Твоя кровь не подойдёт. Иначе мы бы на самом деле были бессмертными.

— Почему не подойдёт?

— Мне можно вливать кровь только моих бессмертных детей, которых никогда не было, или моих бессмертных родителей. Но их уже нет в живых.

— А потомки Мариам?

— Они обыкновенные люди, помнишь?

— Я понял. И никогда-никогда не появлялись генетические сбои и никогда у твоих смертных потомков не рождались бессмертные?

— Увы, нет. Кстати, поведай-ка мне, как ты питаешься?

— Не понял. Что ты имеешь в виду?

— Сколько раз в неделю кушаешь, то есть принимаешь пищу. Теперь понятно?

— В неделю? — скривился Лука. — Два раза в сутки. Иногда один раз, когда забываю.

— Это плохо… — потом спохватился. — Хотя ты ещё растёшь, поэтому это, наверное, нормально. Я уже не помню, как сам питался в твоём возрасте.

— А сейчас ты сколько раз ешь?

— Один раз в неделю. С нашим метаболизмом питаться чаще — опасно для здоровья. Ну, со временем ты всё узнаешь.

— Удивительно как-то…

— Да, — печально покачал головой Гэбриэл и тяжело вздохнул. — Я не стал уже при Якове говорить…

— О чём? — заинтересовался Лука.

— Тебе предстоит не только создать новый народ, но и избрать его прородителя, чьи потомки в будущем станут именоваться «богом избранный народ».

— Ты шутишь? — усмехнулся Лука.