Последний министр. Книга 3
Шрифт:
Протопопов поерзал на сиденье не отводя взгляд от глаз царя, который будто бы проверял его на крепость и твёрдость духа. Интересно кстати, знал ли Государь Николай о любовной записочке Протопопова для Императрицы? Вряд ли — знал бы и не пялился бы так беззаботно на министра.
Но что же это получалось?
Выходит блефовал самодержец, говоря о незамедлительной отставке министра внутренних дел и получается, что Николай с самого начала рассчитывал выслушать Протопопова...
Ну и забавно, что сыграла именно ставка на коляску, на тёплые чувства Императрицы и на человеколюбие
Обманывать Государя, конечно, не хорошо... потому как Протопопов давно не был никаким христианином. Нет, в церкви он бывал и не раз (даже было дело — построил парочку православных храмов), но от того грехов за душой нашего героя нисколечко не преуменьшилось. Как был там вагон и маленькая тележка всего набора «греховного», так и остался. Ну и изо дня на день этот груз только увеличивался, а с недавних пор — семимильными шагами. Поэтому, положи на одну чашу весов сердце министра, а на другую чашу пёрышко в канун великого суда и сердце перевесит настолько, что чашу впечатает в землю ко всем чертям.
От того ничего удивительного не было в том, что и теперь Александр Дмитриевич не брезговал чутка погрешить и не выбирал путей, а пользовался всеми доступными способами.
Независимо от морали.
Главный критерий тут — сработает или нет?
И, черт возьми, работало.
Теперь же, когда с помощью кинопленки Государю удалось открыть глаза, оставалось направить его вспыхнувшее буйство в конструктивное русло.
— Помог, — наконец, сказал Протопопов. — А теперь я хочу помочь тебе Государь и прошу тебя от моей помощи не отказываться.
Желая укрепить произведённое фильмом впечатление, министр достал из внутреннего кармана пальто, того самого кармана, где лежала граната РГ-14, протоколы допросов господ революционеров. Те, которыми Протопопову удалось обзавестись в тюрьме на Заячьем острове. Плотно свёрнутые, не так, конечно, следовало обращаться с документами, но и не до того сейчас.
Протоколы Александр Дмитриевич развернул, разгладил и положил на столешницу, буковками к Государю.
— Читайте, пожалуйста.
Николай взглянул на протоколы, особенно на допрос Гучкова, который был измазан в кровяных разводах. Допрос, как мы помним проходил с некоторым усердием и закончился известно чем.
— Почему они в крови? — сухо поинтересовался Николай.
Протопопов не стал отвечать на прямой вопрос.
— Ты помнится говорил, что рассчитываешь на думское большинство и отмечал, что можешь контролировать этих людей? — спросил Александр Дмитриевич.
— Я мог с ними договорится, это совершенно точно... — уточнил Император, но осекся и начал читать протокол допроса Гучкова.
К изложенному там Государь был морально подготовлен, тем более накануне посмотрел пленку из зала думских заседаний. Но даже при новых вводных и при собственной титанической выдержке, лицо Николая то хмурнело, то бледнело.
Он заерзал на стуле, как будто не находя себе место.
Закурил,
Принялся тереть подушечками пальцев левой руки друг о друга, то от снимая напряжение, то ли пытаясь от ощущения прикосновения к протоколу.
— Ты спрашивал почему он в крови? Протокол?
Николай не ответил, глубоко впечатленный прочитанным и медленно качая головой. Он прищурился, пытаясь сосредоточить и упорядочить свой мысленный поток в голове.
— Как же тут Крымов оказался, а остальные... — зашептал он одними губами, едва слышно.
Пальцы Императора скривились, снова сминая бумагу протокола допроса.
Александр Дмитриевич подался вперёд и немного приукрасил действительность, добавив щепотку драмы в разговор:
— Потому, Государь, листок оказался выпачкан в крови, что господин Гучков вышиб себе мозги наглухо из пистолета, — министр внутренних дел улыбнулся кончиками губ. — Переусердствовал малость Александр Иванович.
— Ясно, — кивнул Николай. — А что с... остальными? Из списка.
Он уже читал другие протоколы.
— Остальные либо растерзаны толпой, либо бегут из Петрограда, пока ходят пароходы, — министр пожал плечами. — Потому как народ более чем определённо показал своё волеизъявление и господам союзникам из Антанты теперь должно быть доподлинно известно, чего хочет реальное большинство в Российской Империи. Поэтому твои слова о том, что думское большинство отражает чаяния народа — это бред.
— Почему они все ещё живы? Отчего ты не застрелил их?
— Живыми они принесут гораздо больше пользы и выведут нас на тех гадов, которые пока не высовывают головы.
Николай не стал ничего возражать, слушал дальше. Протопопов же начал заводиться.
— Что до думского большинства, то оно отражает чаяния группки зажравшихся антипатриотов, которые нагибают твой народ, которые плевать хотели на войну и наживаются на ней, что привело к продовольственному, топливному и другим кризисам, всяким спекуляциям... И пока ты сидишь и куришь самокрутки, не видя или не хотя видеть проблем своего народа, твою страну разносят и разрывают на части. Ты говорил, что хозяин этой земли? Так ты ещё один жалкий монарх, которого свергнет собственная же мнимая опора. Именно поэтому, пока ты отсиживаешься здесь, я делаю за тебя всю твою работу и собираю экстренный правительственный совет безо всякого позволения! Потому что потом будет уже поздно.
Николай, пока министр говорил эти слова, потянулся к пистолету. Но рука только лишь застыла у пояса. Доставать оружие и тем более находить ему применение, Император не стал.
— Террористическая группировка, деятельность которой тебе удалось раскрыть — это выходит... — спокойным голосом, совершенного неспешно формулировал вопрос Николай, но Протопопов перебил.
— Это правда. К Отечеству присосался паразит, который высасывает из него все соки. И одному мне не справиться в этом неравном бою. Все что мог — я уже сделал.