Последний - на Арлингтонском кладбище
Шрифт:
Бахтиари нажал еще две кнопки, и телевизоры ожили, на экранах появились люди, произносившие неразборчивые слова. В комнате стояла какофония звуков. Маркони захотелось зажать уши!
– Что происходит?
– крикнул он, перекрывая шум. Четкие лица на экранах несли невнятицу. Безликие люди докладывали по вызову со всех концов страны. "Господи, - подумал Маркони, - если все районы докладывают по этим телемониторам, значит, дело Лоуэлла всерьез насторожило "контору".
Бахтиари нажимал кнопки, экраны телевизоров темнели. И в полумраке Маркони непонятно
– На каком языке они говорили?
– спросил он.
– На английском, разумеется. Чему тебя учили в "конторе"?
– Но ведь изображение было ясным.
– А мы удалили звук с каждой пленки! Это нетрудно. К счастью для тебя, мы вовремя перехватили материалы Лоуэлла. Хочешь посмотреть их на экране?
– Конечно.
– Прокрути материалы Лоуэлла, - сказал Бахтиари по селектору киномеханику. А Маркони сообщил:
– Первую пленку получили всего час назад.
На одной стене опустился экран, он ярко осветился, и на нем появился нервный молодой человек, Лоуэлл, стол его был завален документами, под рукой стоял магнитофон.
Лоуэлл говорил:
– Я - Аллен Лоуэлл, известный вам как убийца. Сейчас я покажу вам тайно сфотографированные документы и прокручу пленки с подслушанными телефонными разговорами, я делал это по заданию организации, еще неизвестной вам...
опаснейшей группы заговорщиков, когда-либо существовавшей в нашем правительстве.
Они именуют себя олимпийцами...
18
Приказ по радио из управления арлингтонской полиции:
Всем автомобилям... отправиться к Арлингтонскому кладбищу и поступить в распоряжение мистера Уилъямса из министерства юстиции и мистера Джарвиса из штаб-квартиры ФБР.
Разговор по радио между летчиком Клеем Монаганом с полицейского вертолета № 78 и руководителем полетов Джеем Пирсоном:
Монаган. Все в порядке, мы выловили его из воды. Он цел и невредим. Какие будут инструкции?
Пирсон. Вас понял. Доставьте его на берег и высадите. Затем немедленно отправляйтесь на Арлингтонское кладбище. Человек в сером деловом костюме будет Уильямс. Любой другой, приближающийся к нему, будет убийцей. Уильямс говорит, что прошлой ночью видел убийцу, на нем коричневая рубашка и джинсы.
Монаган. Вас понял. Вы мне уже говорили это.
Пирсон. Вас понял. Напоминаю еще раз, непонятливый ирландец.
Монаган. Связь кончаю.
19
В маленьком полицейском вертолете Монаган повернулся к Аллену, державшему его под дулом пистолета. Второй пилот был в наручниках, с кляпом во рту.
– Порядок?
– спросил Монаган.
– Нужно было рассмеяться его шутке.
– Попробуй рассмейся, когда на тебя наведен пистолет. Эй, что ты делаешь, черт возьми?
Аллен раздевал лежавшего на полу второго пилота, тот пытался нанести ему удар скованными руками. Летчик обернулся, и вертолет понесся вниз. Аллен присел на карточки, целя Монагану прямо в голову.
– Я убил немало людей, - сказал он.
Монаган повернулся и выровнял
Как-то подать сигнал? Выбросить что-нибудь - записку, да мало ли что? Но нужно соблюдать осторожность. Настоящего убийцу он мог распознать. Лоуэлл был мастером этого дела. Потом он услышал вздох, оглянулся и увидел, что второй пилот обмяк.
Этот парень оглушил его рукояткой пистолета или приемом каратэ.
– Смотри вперед!
– приказал Аллен.
Десять минут спустя рядом с летчиком сел человек в полицейской форме, но на сей раз вторым пилотом был Аллен.
– Часто выходишь на связь?
– спросил он.
– Четкого расписания нет, - ответил Монаган. И получил пистолетом по скуле.
Пошла кровь.
– Каждые четверть часа, - сказал Монаган, - но необязательно с точностью до минуты.
Вертолет неторопливо пролетал над Потомаком, слева виднелся мемориал Линкольна, машины на Рок Крик Парквей, прямо по курсу - обелиск Вашингтона, белая, устремленная в небо шпага, серые правительственные здания на Пенсильвания- и Конститьюшн-авеню, красивые зеленые лужайки Молла, потом свернул к югу, промелькнул самолет, садящийся в Национальном аэропорту, и впереди показался склон холма, люди на нем, завидя приближающийся вертолет, стали прятаться. Их сотни, подумал Аллен. Там, должно быть, сотни полицейских. Но где же Уильямс?
Вертолет с двумя полицейскими на борту ни у кого на земле не вызывал подозрений.
Справа кружил еще один вертолет. Монаган запросил по радио:
– Участок. Есть новые распоряжения?
– Вас понял. Наблюдать местность возле особняка и могил. Видите Уильямса.
– Нет. Где он?
– Сейчас должен быть у особняка Ли. Вертолет спустился к крыше особняка.
Уильямса там не было. Тут по их каналу заговорили с другого вертолета:
– Вижу Уильямса. Он идет к кладбищу.
– Ведите пристальное наблюдение за местностью.
– Вас понял. Но там через каждые десять футов постовые. Вертолет Монагана описал круг и зашел в хвост другому. Лоуэлл понял, что Монаган хитрит. Летчик другого вертолета запросил:
– Эй, семьдесят восьмой, что делаешь?
– Иду по маршруту.
– На моей высоте?
Монаган побагровел и поднялся на пятьсот футов, надеясь, что этот маньяк не станет стрелять.
– Скажи, так засмотрелся вниз, что забыл, - прошептал Аллен.
– Я так засмотрелся вниз, что забыл, - передал Монаган.
– Вас понял. Только не виси у меня на хвосте.
А внизу, на красивейшем из кладбищ, Уильямс подошел к могиле и остановился, с виду одинокий, тихий человек, поглощенный эпитафией, которая оканчивалась словами: "...и этот свет воистину озарит мир".
Он стоял на открытом месте под наблюдением множества глаз и ждал. Несмотря на опасность, настроение у него было приподнятое - он знал, что Лоуэлл опять добился своего. Уильямс давно разгадал его план, потому что другого не могло и быть. Лоуэлл должен был появиться с воздуха - с одного из этих вертолетов, если не появится третий.