Последний пир
Шрифт:
— Оставить ее на попечение Эмиля? Нет уж! Мне нужен врач, а ее следует вернуть домой целой и невредимой.
Жером нагнулся к нему: он стоял справа от Шарлота и держал копье в правой руке, поэтому ему ничего не стоило подхватить друга под руку. Я подхватил Шарлота с другой стороны.
— Нельзя оставлять мушкеты, — сказал он.
Я коротко ответил, что не смогу нести два мушкета, копье и при этом быть хоть сколько-нибудь полезен в бою.
— Прикрой меня, — приказал Жером.
Он отпустил Шарлота, воткнул древко копья в землю, схватил старый мушкет и с размаху наступил на ствол, отламывая его от приклада. Полетели щепки.
Два
— Только попробуйте пойти за нами! — рявкнул он. — Всех перебьем!
Снова взяв копье, он сделал вид, что целится в ближайшего браконьера: тот попятился, остальные бросились врассыпную.
— Теперь отступаем, — сказал Жером.
В эту секунду на поляну выбежала Виржини.
— Повезешь брата в замок, — распорядился Жером.
— Эта кляча не вынесет двоих! — возразил Шарлот.
— Пусть едет Эмиль, — решаю я. — Дорогу знаешь?
Тот, побелев, кивнул.
— Скачи обратно и поднимай тревогу. Скажи герцогу, чтобы его охотники выступили нам навстречу.
Эмиль поднял на меня глаза.
— Но это жакерия… Восстания не миновать! Или ты думаешь, на этом все кончится?
— Я остаюсь, — твердо сказал я. — Тебе надо лишь вызвать подмогу.
Он нахмурился и, кажется, вот-вот собирался отказаться. Из гордости? Из страха остаться без нашей поддержки? Но Виржини умоляюще посмотрела на него и взяла его за руку; это все решило. Эмиль вскочил на лошадь и унесся прочь, даже не оглянувшись. Надеюсь, ему хватило ума не поднимать головы: уж очень низко над тропой висели ветви.
Мы поняли, что дело плохо, когда не обнаружили у реки своих лошадей. Поляна, где мы их оставили, вся была в следах деревянных башмаков.
— Сволочи! — сказал Жером.
— Пойдем вниз по реке, — пробормотал Шарлот. — По берегу.
— Зачем?!
Виржини взяла мою руку и так крепко стиснула, что ее кулак побелел. Она не спросила моего разрешения, вообще ничего не сказала — и, видимо, даже сама не заметила своего жеста.
— Шарлот прав, — кивнул я. — Надо найти лодку. Пешком слишком далеко, и идти придется мимо тех лагерей.
— Думаешь, это крестьянское восстание? — прошептала Виржини.
Я пожал плечами.
— Прошлогодний урожай был плохой, следующий обещает быть еще хуже. Оброк непомерно высок. Дети умирают с голоду. Что им терять?
Жерому явно не по нраву пришлись мои слова, но он лишь покрепче обхватил Шарлота, а потом вдруг сбавил шаг.
— Давай я понесу тебя на спине? Так будет удобнее.
Шарлот отнял окровавленные пальцы от плеча и осмотрел рану.
— Сперва перевяжи мне плечо. А потом неси.
Сняв куртку, мы оторвали рукав от его рубахи и перевязали им рану. Затем надели куртку обратно и наглухо застегнули, фиксируя повязку. Жером встал на колени, чтобы Шарлот мог на него забраться. На самом деле мы проделали все это очень быстро, в считаные минуты — я дольше о том пишу. Шарлот молча сносил боль.
— Мы сумеем вернуться? — спросила Виржини.
— Жером поможет Шарлоту, а я не позволю тебя обидеть.
— Никогда не давай пустых обещаний.
— Почему же пустых?
Она рассмеялась, и Шарлот оглянулся на нас. Что-то в его взгляде заставило Виржини покраснеть до ушей, опустить голову и несколько
— Клади его, — велел я Жерому. Тот сперва спустил Шарлота на землю, а затем взял как ребенка и положил на дно лодки. — Плывите, живо!
Жером глянул на Виржини и помедлил.
— Прошу тебя! — взмолилась она. — Помоги ему добраться домой!
Этого оказалось достаточно. Жером кивнул, и мы вместе столкнули лодку с Шарлотом в воду. Течение тут же ее подхватило и понесло, Жером едва успел запрыгнуть.
— Быстрей! — крикнула мне Виржини.
Когда мы подбежали к нашей лодке и стали тащить ее к воде, из леса донеслись крики. Виржини запрыгнула в лодку — так что перед моими глазами сверкнуло ее белое бедро, — а я сразу столкнул ее в воду и кое-как влез сам. Лодка сильно раскачивалась. Поток подхватил нас и повлек за друзьями как раз в то мгновенье, когда на песчаный берег выскочили разъяренные углежоги. Мы оставили на берегу кабаньи копья, и те полетели нам вслед.
Но сгинули в бурных водах.
Река стала уже, а берега — выше. Тут и там виднелись заросли диких кустарников, шиповника и корсиканской мяты, иногда попадались одинокие сосны. Вслед за лодкой Шарлота и Жерома наша лодка неслась к каменному мосту, по которому пролегала лесная дорога. Там нас уже поджидали углежоги: они показывали на нас пальцами и что-то кричали. Жером вскинул пистолет, и несколько человек с перепугу скрылись в лесу. Однако я увидел, как Жером дернулся: ему в голову угодил камень.
— Переверни лодку, — сказала Виржини.
Она была права. Мы опрокинули лодку и, как только над нами сомкнулась холодная вода, я одной рукой крепко прижал к себе Виржини, а второй схватился за скамью. Таким образом мы оказались под крышей. Камни застучали по ней сперва перед самым мостом, а затем после. Раздался один выстрел, потом второй. Первая пуля ушла мимо, вторая зацепила лодку и отскочила. Река стала шире, течение замедлилось, и в дырку, оставленную пулей, мы видели оборванных крестьян на берегу. У кого-то в руках были старые мушкеты, у кого-то копья, но в основном они были вооружены топорами и садовыми инструментами. Их были десятки, а может, и сотни — если не тысячи. Ходячее бедствие. Неприкрытая нищета. Они еле волочили ноги и смотрели друг на друга пустыми глазами, словно пытаясь найти какую-то цель в жизни. Позже мы увидели на берегу пылающую церковь и поняли: они ее нашли.
Перевернутая лодка
Наше укрытие качалось и вертелось в бурном потоке и однажды врезалось в труп лесника, который плыл по реке лицом вниз. Мы качались и вертелись вместе с лодкой, то ушибая ноги о камни на мелководье, то из последних сил цепляясь онемевшими руками за скамью. Мы страшно устали, зато были надежно укрыты от чужих глаз. Виржини тогда еще не умела плавать, а на самых мелких участках реки по берегам всюду стояли крестьяне. Между поверхностью воды и нашей крышей места было совсем мало, но на другое укрытие рассчитывать пока не приходилось.