Последний поход
Шрифт:
Запивали еду из деревянных, перетянутых стальными кольцами кружек ягодными морсами и хмельной брагой на доморощенных злаковых, от кислого привкуса которой щипало язык.
Всю эту красоту и редкое по современным меркам изобилие освещало огромное количество факелов и расставленных по столам светильников. Очень быстро начались тосты. Тут и там то и дело вставал кто-нибудь из охотников или дровосеков, чтобы выпить за удачный лов, здоровье старейшины и новых гостей. С каждым новым глотком пир набирал обороты.
— Мясо-о, — блаженно принюхиваясь к головокружительным
— Угу. Симфонь, — отложив очередную обглоданную косточку на блюдо, Паштет откинулся на табурете и похлопал себя по животу. — Вот и на нашей улице праздник.
— Эй, а это что? — Треска жестом подозвал мужчину, несущего пузатое блюдо, до краев наполненное чем-то круглым и студенистым, и снаряженного висящим на ремне черпаком. — Ходь сюды.
— Ягоды, что ли? — предположил Паштет, поддевая вилкой один из подложенных на тарелку шариков.
— Это глаза овцы, — пояснил разносчик, оказавшийся тем говорливым русским с берега. — Большой деликатес.
— Глаза? — жалобно всхлипнул раньше времени проглотивший первую «ягоду» Паштет. — Свежие, что ли…
— Нет. Сначала необходимо вырезать и нанизать глаз на веревочку, после чего прокипятить в горячем источнике. Овца должна быть не убитой, а именно умершей своей смертью, — подкладывая яство застывшему Треске, стал охотно рассказывать разносчик. — Их нужно искать в местах, где температура окружающего воздуха не поднимается выше нуля. Глаза этих, например, обнаружили на равнине при температуре около минус шести.
— Ты нас температурами-то не стращай, — осадил рассказчика Паштет. — Мы зады и при минус сорока морозили. Про Антарктику слышал?
— Как не слышать. Слышал, конечно. Но тут половина стада как одна померла, а от чего, так и не распознали. Потом выяснили, что по калорийности и содержанию белка глаза намного превосходят мясо. А еще в них полно витаминов.
Из приоткрытого рта слушавшего Трески на стол вывалился недожеванный кусок хлеба.
— На здоровье! — пожелал мужчина, снова вешая черпак на ремень и двигаясь дальше вдоль стола.
Повара переглянулись.
— И как? — морщась от сострадания, протянул Треска, подцепляя хлебный мякиш со столовой доски.
— Как хрящик с холодным дерьмом, — задумчиво подняв глаза к потолку, рассудил долговязый сосед. — Соли маловато.
— Ну ты, блин, гурман, чувак, — отодвигая плошку с глазами, захохотал Треска. — Смотри, чтоб тебе другой какой орган не принесли! А я пас. Лучше еще выпью. Эй, а где тут за добавкой ходят?
Закончив рассказ, Тарас задумчиво посмотрел, как в их сторону неторопливо движется чаша с овечьими глазами, от которой спешно отказался Ворошилов, и, теребя ус, повернулся к сидевшему во главе стола Турнотуру. Тот уже покончил с первой сменой блюд и раскуривал длинную трубку из спиралью закрученного корня какого-то дерева.
— Да, удивительна ваша история, если то, что я услышал, действительно правда, — наконец сказал Турнотур, выпуская из ноздрей клубы ароматного дыма. — Значит, Хранилище Судного Дня…
— Да, здесь, на Свальборге, — Тарас
— Мы знаем о нем. Они вам не понадобятся. Зачем оно вам?
45
См. «Метро 2033: Ледяной плен».
— В нем собраны ДНК и замороженные образцы всех растений, овощей и других культур, ранее обретавшихся на нашей планете, — перевел Яков Линя, который вступил в разговор. — С их помощью можно попробовать заново засеять планету и очистить ее от радиации. Не будет больше голода и бедствий. Для этого они ведь и были оставлены.
— Мне это известно, — глядя на тлеющие в трубке угли, сказал Турнотур. — Но, к сожалению, нам не удалось его полностью вскрыть. Не хватает спецтехники. Да и не понятно, во благо ли мы стучимся в Ящик Пандоры?
— Вскрыть, — сидевший рядом с Лерой Мигель даже слегка привстал от волнения. — Вы сказали — вскрыть?
— Помолчи, — одернул его Батон.
— А вы думаете, что весь этот пир удался только собственными руками? — усмехнувшись, старейшина указал чубуком на ломящийся от еды стол. — Конечно же, нет. В нынешних-то условиях. Мы и так сводим концы с концами раз в сезон, когда приплывают гринды. Входной и шлюзовой отсек мы кое-как осилили и, расконсервировав, смогли достать несколько образцов деревьев и некоторые злаковые. А вот дальше углубляться побоялись, чтобы не нарушить автономную систему жизнеобеспечения, которая, судя по всему, продолжает работать. Там защита и очень толстые двери на электронных замках.
— Пробовали взрывать? — спросил Линь.
— Чем? — развел руками старейшина. — Взрывчатка, конечно, на островах имеется, но кому это поручить? Взрывом можно что-нибудь повредить или попросту перевести боезапас зря, так ничего и не добившись. Никто не хочет рисковать.
— Так вы хотите сказать, что все это приготовлено на основе семян из Хранилища? — Савельев по-другому оглядел разложенные на столе кушания.
— Разумеется. Большая часть. К примеру, вот этот хлеб. Образцы прекрасно сохранились, наши предки строили такие вещи на совесть.
— Только планету не сберегли, — мрачно вставил Тарас.
— Что верно, то верно, — вновь затягиваясь, согласился Валь- гар. — Но война расставила все на свои места. Поэтому мы вернулись к культу дерева и пламени, как делали древние, чьи каменные идолы еще можно встретить в здешних горах. Так вы утверждаете, что сможете раскупорить Хранилище полностью?
— С нашими ресурсами это возможно, — с готовностью кивнул Линь.
— И что дальше?
— Начнем развоз ДНК по миру, — пожал плечами кореец. — Будем засеивать планету заново для блага всего человечества. Хватит уже ютиться по бункерам и гнить под землей! Вы-то вон вроде неплохо себе живете.