Последний рассвет
Шрифт:
Выкричавшись в полное свое удовольствие, Волько вдруг замолчал и сменил гнев на неожиданную мягкость:
– Хотя знаете… Вот вы спросили, не нервничала ли она, не выглядела ли испуганной. Хороший вопрос. На таких мероприятиях люди обычно бывают оживленными, веселыми, подвыпившими в большей или меньшей степени. Я привык в подобных местах встречать именно таких людей. И если бы ваша дама чем-то выделялась из общей массы, я бы обратил на это внимание. Я бы ее запомнил. Так что либо она вообще со мной не разговаривала…
– Но она разговаривала с вами, – заметил Роман. – Это видели
– Ну, значит, она была такой же, как все, и ничем мое внимание не привлекла. А что, собственно, случилось? Она что, пожаловалась, что я ее оскорбил, обидел чем-то?
«Спохватился, наконец, – подумал Антон, пряча улыбку. – Неужели все звезды такие? На первом месте их собственная персона, вокруг которой должен вращаться весь мир. А может быть, все дело в кресле-качалке? Неудачно этот певец сел для разговора с полицией. Кресло-качалка очень и очень мешает концентрации внимания и ясности мышления, это давно доказано специалистами. На качалке человек словно бы теряет связь с землей, а следовательно – устойчивость».
Антон во многих книгах читал про так называемое «состояние альфа», при котором разум раскрепощен и не создает оптимальных предположений и ясных мыслей. Именно «состояние альфа» и появляется у человека во время пребывания в таком соблазнительно удобном кресле.
– А ее, видите ли, убили на следующий день после приема, – язвительно проговорил он. – Такая вот неприятность.
Ну просто не смог удержаться, чтобы не поддеть самовлюбленного певца. Бегающий по комнате продюсер замер, будто в соляной столб превратился, а Виктор Семенович Волько сделался землисто-серым.
– Но вы же не думаете… – забормотал продюсер. – Как вы можете… Это что же…
– Нет-нет, – поспешил успокоить его Антон. – Мы ничего такого не думаем. Просто у нас есть основания полагать, что во время этого приема что-то произошло. Может быть, неприятный разговор или неприятная встреча с кем-то. И мы пытаемся вычислить, в какой момент это случилось. Если Евгения Васильевна была во время разговора с вами в хорошем, ровном настроении и ничем ваше внимание не привлекла, значит, то, что произошло, имело место позже. Вот и все.
Продюсер с видимым облегчением перевел дух, к лицу Волько постепенно возвращался нормальный цвет.
– Боже мой, какой ужас, – тихо проговорил он. – Вот так живешь-живешь и…
Он не договорил, тяжело поднялся с кресла, и теперь стало заметно, что при всей своей холености он излишне полноват для своих лет.
– Прошу прощения, мне пора. У вас есть еще вопросы?
Оперативники поблагодарили и покинули негостеприимного вокалиста. Настроение у обоих было – хуже некуда, даже Антон, совсем мало знавший Колосенцева, и тот был расстроен, а уж про Дзюбу и говорить нечего.
– В любом случае, если что-то и произошло, то точно после разговора с Волько и с приятельницами, потому что в тот момент Панкрашина была в хорошем настроении, – задумчиво резюмировал Антон.
Они стояли на улице, возле машины Антона, наслаждаясь неожиданно проглянувшим солнышком. От вчерашней злой непогоды не осталось и следа.
– Но муж Панкрашиной уверяет, что она и домой
– Муж – лицо заинтересованное, он мог и наврать, а правды мы все равно не узнаем.
Роман с удивлением посмотрел на Сташиса.
– Ты что, все-таки мужа подозреваешь?
Антон неопределенно пожал плечами. Это было одно из тех дел, когда ничего не складывается, все какое-то аморфное, расползающееся по швам при малейшем прикосновении. Вроде и подозревать некого, а вроде и каждого можно заподозрить…
– Надо опросить водителя мужа, мы с ним еще не разговаривали, – предложил Роман. – Но вообще-то Евгению Васильевну никто никогда в плохом настроении не видел, она умела скрывать, всегда была ровная и спокойная, молчаливая, но не тяжелая. Так и ее водитель говорит, и подруги.
– И дети, – добавил Антон, поскольку успел уже пообщаться со всеми детьми Панкрашиных и членами их семей. – Ладно, Ромка, ты прав, поехали к водителю Панкрашина, поспрошаем его, что да как. Кто работал двадцатого ноября?
Дзюба посмотрел в своих записях: водители, обслуживавшие Игоря Николаевича Панкрашина, работали через день, и тот, кто сидел за рулем в минувший вторник, как раз должен быть на работе сегодня.
При помощи нескольких телефонных звонков они выяснили, что водителя в гараже нет, он повез Панкрашина на деловую встречу куда-то в район Рублевки: горе горем, а заниматься бизнесом и делами фонда все-таки надо. Телефон водителя они получили без проблем, и тот ответил, что переговоры только начались, ждать ему здесь еще часа два-три, вряд ли меньше, и объяснил, как его найти. Оставалось надеяться на то, что Рублевское шоссе не перекроют в связи с проездом какого-нибудь партийного или государственного бонзы и им не придется терять время в совершенно бессмысленной, вызывающей тупую бессильную злобу пробке.
Удача – дама капризная. Сегодня настроение у нее было отвратительным, и, конечно же, оперативники попали именно под это самое перекрытие, потеряв два с лишним часа. Антон нервничал и ворчал, что, вот пока они тут стоят, Панкрашин закончит свои переговоры и уедет куда-нибудь. Они разминутся, и снова придется терять время на то, чтобы добраться до водителя. Дзюба на его ворчание никак не реагировал, молча смотрел в окно. Антон понимал, что мысли Романа направлены сейчас вовсе не на работу. Оно и понятно, всегда тяжело терять товарища, с которым несколько лет проработал бок о бок.
Наконец, машины хоть и медленно, но задвигались.
Автомобиль Панкрашина стоял там, где указал водитель, перед входом в здание клубного типа, где и переговоры удобно проводить, и ресторан есть, дабы заполировать удачную сделку совместной трапезой. В тот момент, когда оперативники подъехали, из здания вышел Игорь Панкрашин в сопровождении двух мужчин. Один из них пожал Игорю Николаевичу руку, попрощался и вернулся в здание, второй последовал вместе с ним к машине.
Дзюба пулей вылетел из автомобиля ему наперерез. Панкрашин удивленно посмотрел на Романа, потом кивнул, что-то сказал и вернулся в здание. Его спутник потрусил за ним следом.