Последний реанорец. Том IX
Шрифт:
– Случилось, отец. Мы долго размышляли говорить или нет, но всё же решили высказаться, - переглянувшись с Салтыковым, задумчиво сообщим Мирослав.
– Не хотим поднимать панику раньше времени, но по ту сторону и даже частично по нашу что-то начало меняться. К добру это или к худу мы не знаем, но если коротко, то магические выбросы стали учащаться, атаки порождений Катаклизма теперь более яростные и необъяснимые. По статистике прорывы тварей на земле рядом со стигмой также участились. Хотя стеновики-военные успешно с ними справляются. Но как ответственный за самую большую смежную стигму на планете Земля в нашей империи, могу с уверенностью
Чтоб я сдох! Неужели это то, о чем я думаю? Всё происходит быстрее чем рассчитывал. Твою мать, вот же дрянь! Паскудство… Хотя есть и плюс. Имеется предположение, где именно они появятся. Тем не менее, есть и огромный минус. Если всё именно так, то придётся форсировать все планы.
– Дядя, ты предлагаешь направить в стигму Романовых еще изгоев?
– вдруг обрадовался Ростислав, вскочив на ноги и приложившись по собственной груди ладонью.
– Можно я отправлюсь? И Захар тоже может…
– Хватит, Ростик, это решать не мне, а твоему отцу, - грустно улыбнулся Мирослав племяннику.
– Но есть вероятность того, что усилить придётся не только форпост, но и округу. Изучать её стало труднее. В нашем понимании она необъятна.
– Хорошо, брат, я подумаю над этим, - решительно кивнул император.
– Стигмы с пятнами не только проклятие, но и благословение для людей.
– Я знал, что вы поймете, ваше величество, - учтиво поклонился ему Мирослав.
– Честь имею, господа.
Плечом к плечу с разочарованным Ростиславом и следом за Потёмкиным и Курташиным мы уже были у самого выхода, когда в спину нам ударил спокойный голос Салтыкова, который и заставил всех разом остановиться и оглянуться:
– Ваше величество, пока все присутствующие еще здесь, у меня имеется к вам просьба.
Разрази меня трижды Бездна! Интересно, и чем это пахнет? Так-так-так… Ну надо же, похоже дерьмом!
– Граф, вы очень редко, когда просили о чем-то отца, а уж меня и подавно, - располагающе усмехнулся государь.
– Что за просьба?
– Если ваше величество не против и если сам князь Лазарев согласится, то разрешите ли вы нам провести с ним краткий спарринг как изгой с изгоем? Мирослав, как его наставник весьма лестно отзывался об аномальной силе юноши, вот мне и стало интересно…
Сучья кровь! Интересно ему, чтоб меня мертвецы вечного поля битвы драли… По крайней мере, после его слов я понял, кого именно он мне напоминает. Моего старого учителя. Мастера Уартерата…
Глава 19. Столп против столпа и изгой против изгоя...
Вот же дрянь! Мастер Уартерат был таким же приставучим старым пнём…
Слова Салтыкова заставили многих разом замолчать и удивиться. Точнее всех кроме Мирослава, тот только понятливо усмехнулся. Изумлён подобной просьбой оказался даже император. Лишь Ростислав сиял как начищенный до блеска самовар. Сила, радость и предвкушение из парня в данный момент просто били речным ключом.
– От отца я слышал, что вы не любите растрачивать силу попусту, - миролюбиво заметил Владимир.
– Ваш отец великий правитель, он полностью прав, - подтвердил слова Романова гранд.
– Но сегодня можно…
– Что скажешь на такое предложение, Захар?
– со слабой улыбкой полюбопытствовал император.
– Само собой, ты можешь отказаться. Никто не будет принуждать.
Бездна, как же всё-таки плохо,
– В принципе не против такого предложения, - расслабленно отозвался я, чем ввёл в неистовый восторг цесаревича. Даже извечно равнодушный Курташин удовлетворенно и одобрительно хмыкнул.
– Правда, у меня возник вопрос. Зачем вам это, Яков Сергеевич?
На мои слова гранд лишь расплылся в понятливой и дружеской усмешке, а затем опустив глаза ниже, стал загибать пальцы на правой руке.
– Юноша, который будучи на ранге магистра смог победить в столповом магинарии заведомо сильных противников и спасти жизнь будущего императора на глазах у многотысячной толпы. Юноша, который умудрился в одиночку остановить кровопролитную войну полагаясь лишь на себя и помощь друга. Юноша, который смог одолеть Балинта. Юноша, который стал независимым тайным советником в двадцать два года. Юноша, который стал главой собственного рода. Юноша, которому доверился Александр и его величество, - а затем, отчего-то печально вздохнув, он вновь поднял глаза на меня.
– Так уж вышло, что за все свои годы будучи изгоем я не смог обзавестись семьей. Однако Алина и Прасковья мне не чужие, поэтому в конце концов мне просто интересно посмотреть на силу того самого юноши, что смог добиться расположения не только постоянно недовольного и склочного Трубецкого, но и извечно осторожного Потёмкина. Любопытному старику интересно понять, кому именно они доверили своих внучек и их будущее.
Сучья кровь! Нет, ну каков ответ! Умеет он всё-таки говорить и подбирать нужные слова вовремя. Прямо, как и мастер Уартерат. Вот же паскудство! После его речи мне даже стало малость неуютно…
– В таком разе я согласен на краткий спарринг.
– Да!
– хлопнул довольно в ладоши Ростислав, а затем еще и приложился мне по спине, чем развеял всю непривычную атмосферу.
– Я знал, что ты согласишься…
– За мной, господа, - усмехнулся лукаво государь, переглянувшись с Мирославом и Петром.
– Как понимаю сегодня особый день. Такие поединки у нас необычайно редки, так что личная арена Романовых сегодня к вашим услугам. Да и лишних глаз там не будет. Почти не будет…
И почему я вновь чувствую запах дерьма?..
Поцелуйте меня в зад все странники Астрала! Ну да. Как же. Почти не будет лишних глаз.
Трепещи Ракуима! Вот тебе и краткий спарринг.
За полчаса пока я и Салтыков готовились к тренировочному бою и пока везли наше оружие, на царственной арене под Кремлем собрались все, кто только успел прибыть. Люд из высших эшелонов правления и знати. Мирослав и Петр о чем-то беседовали с нынешней императрицей, которая сидела подле своего мужа. Всеволод и Варвара Романовы. Бывшая государыня не изменяла себе и взирала за происходящим со своей бессменной хитрой усмешкой, пока сам бывший государь что-то обсуждал с сыном и князем Голицыным. Явился Потёмкин на пару с Трубецким. И даже сейчас по виду стариков было ясно, что те не прекращали своих постоянных склок, которые превратились в привычку, правда, ни Олег, ни Курташин уже не обращали на это внимания. Примчался даже Юсупов, а следом за ним Шереметев, Долгорукий, Пожарский и… своей собственной персоной прискакал Воронцов. Причем без Акинфова.