Последний шанс. Том 1

Рожков Евгений Фролович

Он не знал, что заставило его принести оружие домой и так спрятать в стол, подальше от своих и чужих глаз. Какое-то непонятное, но настойчивое чувство, которое он никак не мог охарактеризовать.

Влад задумчиво провел пальцами по гравировке, чувствуя каждую букву, тихо, почти беззвучно рассмеялся: если со «спаси» он еще неплохо справлялся, то с «сохрани» пока как-то не очень получалось. Влад Войцек имел поразительное свойство разрушать все. Даже то, за что он сам хотел бы умереть.

За окном разгорался один из

адских рассветов: такой же поддельный, ненастоящий, как и обычно. Совершенно одинаковый каждый проклятый раз, пусть и рассыпающийся тысячей потрясающих воображение оттенков алого по Столице. Повторяющаяся из дня в день красота начинает надоедать.

Ян еще спал, уморенный ночным дежурством, и двигался Влад необычайно осторожно, боясь лишний раз шаркнуть босыми ногами по полу. Он успел заварить кофе, сесть за стол. Посреди него мрачно лежал черный гравированный револьвер, необычно резко выделяясь на фоне светлой столешницы. Почти не видя ничего, он взглянул в окно, сосредоточился на свете, отпил немного прохладного кофе. В память почему-то лезли непрошеные воспоминания, почти ничем не отличающиеся от его обычных повседневных дел.

Было это летом – летом, конечно, в человеческом мире, а тут, в Аду, одинаково жарко и душно всегда. Они с Яном сидели здесь, на кухне, сдвинув стол в сторону, в руках Влада опасно блестели ножницы, а на пол неслышно сыпались длинные светлые пряди, складывающиеся в странные узоры. Ян улыбался, шутил что-то, рассказывал какие-то непонятные истории, Влад же задумчиво пропускал меж пальцев мягкие льняные волосы, прежде чем снова чиркнуть ножницами, безжалостно отсекая очередные сантиметры.

Влад стриг до подбородка, дальше – отказался, Ян и не стал настаивать. Ему, казалось, было совершенно все равно, что Войцек устроит у него на голове. Еще более наплевать ему было на то, что холодное железо ненароком касается его шеи. Инквизитор щурился от солнца, поднявшегося достаточно, чтобы бить прямо в глаза, и совсем не следил за руками Влада.

Войцек стоял перед ним, мрачной фигурой вырисовываясь на фоне солнца, раскрытые ножницы дрожали у шеи – там, где чувствовалось тихое биение жизни. Влад молчал, глядя куда-то сквозь замершего инквизитора.

У него всегда было не в порядке с головой, Ян сам говорил. Было что-то сильнее самого Влада, желающее, чтобы ножницы впились поглубже в худую шею, чтобы кухонный пол украсили неаккуратные брызги крови – поверх светлых прядей, шуршащих под ногами.

Он знал, что может. Знал, но…

Ян, очевидно, слишком долго жил с ним, чтобы быть наивным идиотом. В глубине души Влад надеялся, что тот шарахнется в сторону, бросится на него или хотя бы отведет руку с ножницами от своей шеи – у него бы получилось, Войцек не сомневался.

Ян совершил самое глупое, что только может сделать человек в этой ситуации: запрокинул голову, обнажая шею еще больше, чуть улыбнулся. Режь, грызи, души – что угодно делай. Сердце явно пропустило удар, Влад не заметил, как дрогнула рука, как лезвие все же впилось в кожу совсем неглубоко, оставив небольшую тонкую царапину. Ударил знакомый, как обычно яркий запах крови,

стекающей по шее и впитывающейся в светлую ткань рубашки.

Дыхание сбилось, но Влад успел отвернуться, отшвырнуть подальше злосчастные ножницы, на которых алели капли крови. Метнулся к окну, опираясь на подоконник так, будто надеялся из него выпасть, глотнул свежий воздух – вроде бы с песком напополам, но было уже все равно.

– Ты слишком мне доверяешь, – вздохнул Влад.

Ян в ответ промолчал, пожав плечами, но во взгляде ясно читалось: «Кому, если не тебе?» И дело было даже не в проклятии, обрекающем Влада на смерть после гибели самого инквизитора, а в том, что он в него вроде как верил.

А вера, как любила говорить Кара, – самое бесполезное и опасное чувство, когда речь идет о Преисподней.

Примерно через неделю Влад и нашел этот самый револьвер, впервые коснулся странной гравировки, вспомнил этот самый момент, когда он чувствовал, что действительно, без шуток может Яна убить, поддавшись непонятному желанию, рожденному давно уже сдвигающимся сознанием. И хохотал в голос, срываясь на вой.

«Спаси и сохрани, чтоб его». Влад знал, что никакого спасения не существует, но последний год пытался что-то делать, чтобы опровергнуть собственную теорию. Казалось, стоит немного подождать, и жизнь наладится.

Он всегда был склонен к самообману.

В коридоре послышался шорох, неразличимые чертыхания. Встрепанный инквизитор, в несколько шагов преодолев разделявшее их расстояние, упал на соседний стул, стиснул зубы, коротко застонал – от боли, видимо.

Влад, застигнутый врасплох, взметнулся со стула, косясь на револьвер, лежащий на столе, но Ян его пока не замечал – или замечал, но не присматривался, привыкнув к всевозможному оружию, валяющемуся по квартире. Заметавшись, Войцек в какой-то миг остановился, опустил руки. Сам не понял, что его так… напугало?

– Ты чего? – наконец спросил Влад, глядя упавшего головой на стол и старающегося не шевелиться лишний раз Яна.

– Спинааа, – простонал инквизитор, жмурясь от боли. – Всю ночь за столом, это издевательство… Влад?

Войцек сначала поставил перед ним кружку кофе, быстро подогрев его парой магических искр, заплясавших вокруг, с тем расчетом, чтобы Ян наконец поднялся. Тот, тихо подвывая, потянулся к кружке.

– Держи, бедолага, – вздохнул Влад, торжественно вручая ему лечебный амулет, выуженный из глубин кухонного шкафчика. Прозрачный камень, какими некоторые любят украшать аквариумы, мягко засветился, стоило Яну коснуться его кончиками пальцев.

Инквизитор блаженно улыбался, прижмурив глаза, в то время как Влад быстро раздумывал, стоит ли убрать револьвер, пока он не видит. В конце концов он пришел к выводу, что его внезапное исчезновение вызовет, скорее, больше вопросов. Ян всегда был слишком наблюдательным даже для инквизитора, но очевидных вещей иногда не замечал…